В ОЖИДАНИИ ЧУДА

После ухода Серёжи, как всегда бывает, неожиданно объявился легион его друзей. Упаси меня Бог от этаких претензий. Нет, я не могу претендовать на звание друга Курехина. Просто мне было близко все, что он делал. И встречались и общались мы, как правило, на его концертах. Я делал свое дело - снимал, дарил ему наиболее удачные фотографии, которые он тут же раздавал толпам поклонниц. Иногда мы встречались за чашкой кофе в кафе «Сайгон», куда он заходил, обычно, в сопровождении Тимура Новикова или Африки. Несколько раз он приглашал меня участвовать в концертах «Попмеханики» в качестве дребездобиздофониста в массовках. Пару раз был у меня в гостях. Все-таки, чаще всего мы сталкивались в букинистических магазинах, куда он ходил один, без свиты.

Этот снимок я сделал летом 1993 года на Литейном проспекте около магазина "Академкнига", где мы частенько встречались и общались на почве библиофильства.
Серёжа страстно любил книги, много и жадно читал, как будто боялся, что не хватит отпущенного ему времени на всё, что он хотел узнать. А интересовали его не только вопросы музыки. Он прекрасно знал средневековую, европейскую и восточную литературу, увлекался современной западной философией, индуизмом, мистицизмом и массой других самых различных областей литературы и философии. Особенно хорошо он знал и очень тонко чувствовал поэзию. В этом Серёжа был утончённым эстетом. Впрочем, несомненно, что Курёхин был и художником, и поэтом, и эстетом во всём, что сделал в своей такой короткой, но яркой феерической жизни . В тот день мы неожиданно встретились у книжной полки, почти одновременно протянув руки к заинтересовавшей нас книге «Русские символисты» Эллиса, изданной в 1910 году издательством «Мусагетъ». Я опередил на одну секунду, посмотрел на цену и с ужасом обнаружил, что денег у меня не хватит. Сережа вырвал книгу у меня из рук, жадно перелистал, а потом грустно спросил: «Сколько надо?». И только месяца через три на каком-то его концерте он сказал, что искал эту книгу много лет и стал предлагать мне обменять ее на любую другую книгу.

Каюсь, но расстаться с Эллисом я не смог. Книга эта и сейчас стоит в моём шкафу раритетов рядом с другим замечательным сборником – Китс. Стихотворения.- подарком Сергея Курёхина.
А вот еще одно незабываемое воспоминание. Однажды мне на работу (я тогда был дежурным электриком в Эрмитаже) позвонил Сережа и сказал, чтобы я как можно скорее мчался в ДК им. Кирова в джазклуб «Квадрат». Вкратце, дело было вот в чем. К нему обратился представитель какой-то джазовой ассоциации, не то американской, не то канадской, точно не помню, с просьбой назвать «джазового» фотографа номер один, который достоин благотворительного подарка-фотоаппарата Nikon с набором оптики.
- «У тебя глаза на лоб полезут, - сказал Сережа, - такой огромный хромированный кофр, а в нем уйма безумно красивых вещей! Когда концерт закончится, тебя вызовут на сцену и торжественно вручат подарок.»
Я отпросился на часок у диспетчера, пообещав позванивать на всякий случай, и радостно помчался в ДК им. Кирова. Концерт подходил к концу, когда я, как честный человек, позвонил в Эрмитаж, чтобы узнать, все ли в порядке. И тут я услышал:
- «Возвращайся немедленно! В Неве поднялась вода, подвалы музея заливает, вот-вот прибудет высшее начальство, все дежурные службы должны быть на месте!»
Что мне было делать? Поколебавшись пару минут, я рванул в Эрмитаж. Идиот! (это же мне сказала потом жена). В общем, ничего страшного на работе ничего не случилось, никакое начальство не явилось, просто диспетчер (гад!!!) перебдел и перестраховался, а я …. («Да лучше бы тебя потом и уволили по статье, -подвела итог жена ,и добавила нежно: идиот…..»). Таким образом, Nikon мне не достался, Сережа страшно на меня рассердился и месяц не разговаривал. К этой теме мы больше не возвращались. Правда, однажды во Франции на фестивале «Невский проспект-Андеграунд» после триумфального выступления «Попмеханики», которое я снимал своим стареньким «Зенитом», Сережа на банкете в мэрии, слегка подвыпив, попытался помочь мне еще раз:

- «Послезавтра встретимся в таком-то месте (сейчас уже не помню название улицы), - походим по лавкам, поищем тебе какой- нибудь приличный подержанный фотоаппарат.
Как бы не так! На следующий день я проснулся в каюте теплохода, где я жил (Курехин жил в другом конце города в гостиннице), задыхаясь от кашля. Бронхит. Температура 38.5. (Это не последний случай, когда не шел мне в руки Nikon, были и другие, но они не связаны с Сережей, - а появился он у меня совсем недавно, и я к нему совершенно равнодушен).
Образ Курехина всегда вызывал у меня ассоциации с бахтинской «карнавальностью». И в манере общаться, и в манере одеваться, и в том, как он вел себя на сцене, как дирижировал - всегда присутствовали эксцентричность, гротеск, непредсказуемость. Во всех проявлениях - карнавальная маска, скрывающая некую тайну, а затем – неожиданная, немыслимая разгадка, развязка, фейерверк, салют.
А эти его «научно-исследовательские» истории об открытиях»: Ленин-гриб, Ленин-девочка, КПСС-партия голубых, и масса других. Понизив голос, с загадочным выражением лица он при случайной мимолетной встрече, тоном, исключающим подвох, мог сообщить:
- «Строго конфиденциально: в моем научно-исследовательском институте строго научно доказан факт: великая держава СССР развалится на 66 государств. Формула развала отправлена в контейнере на Мадагаскар».
И что удивительно. Практически все его «открытия» рано или поздно подтверждались!
Курехин, человек-карнавал, человек- мифотворец, революционер в музыке, по-моему, именно он сформировал язык культуры 21 века.

Господи! Ну почему ты забираешь самых лучших, самых талантливых, тех, кто так нужен оставшимся здесь на Земле? Или это часть карнавала, в конце которого сбросят маски, из-за кулисы выйдет Курехин, приложит палец к губам, чтобы наступила тишина, и скажет:

- «А теперь о самом главном научном открытии….»

И зал замрет в ожидании чуда.

1