ОДНОЙ ЛЮБВИ МУЗЫКА УСТУПАЕТ...
В пианистке всё должно быть прекрасно - и грудь, и piano. Об этом я думал, любуясь роскошным обильно декольтированным бюстом Екатерины Авдеевой, ученицы маэстро Павла Егорова, ныне проживающей в каком-то из швейцарских кантонов, и совершенно искренне, всеми фибрами души, наслаждался ми-минорной виолончельной сонатой Брамса. Солировал стильный высокий брюнет - петербуржец Владимир Вирок-Столетов, такие, я знаю, нравятся женщинам не по-детски.
Еще я думал о том, что может быть ближе, чем музыка и секс? Все эти крещендо, диминуэндо, оргазмы, простите, кульминации, коды... Вспомнил, что... «можно ли быть ближе, чем в полутьме аккорды как дневник меча в камин комплектами погодно»?.. Если только музыку не высушивают и не уродуют каким-нибудь аутентизмом или другой ерундой. «Одной любви музыка уступает, но и любовь – мелодия» - это, кажется, Пушкин сказал, известный эротоман.
А в первом ряду невдалеке от меня сидела дама в мини с точеными коленками, и мой взгляд невольно останавливался и на них. Я чувствовал себя как бы в античных залах Эрмитажа, где обнаженные нимфы вдруг ожили и от стыда накинули на себя платья.
12 вариаций на тему из «Волшебной флейты» - одно из худших произведений Бетховена, фельдфебельская музыка, здорово уступающая трактовке темы в опере у самого Моцарта. Бетховен здесь как слон в посудной лавке. Зря музыканты берутся играть такие вещи, но мой опыт говорит о том, что их не переубедишь – упираются рогом: мол, если публика чего-то не понимает, значит, она тупая. А у Бетховена каждая нота – золото. Почему? Да потому что это Бетховен! А откуда вы знаете, спросим мы, что Бетховен – это гений? Так об этом же написано в учебнике (вариант – нам об этом на лекции Гаккель рассказал)! Очень ограниченный и неумный взгляд на репертуар, по-моему.
Зато Виолончельная соната № 1 Брамса ми минор оп. 38 – подлинный шедевр. Брамсу 32 года, уже очень зрелая солнечно-сумеречная мерцающая музыка, совершенная по форме: «И тихо запоет виолончель, /Тайком перекликаясь с фортепиано,/Ты окунешься в вечер как в ручей…». Как будто солнечный летний день, или ранняя осень, а ты зачем-то спрятался в тень, легкий ветерок треплет листву, и ты задумался… О чём? Да ни о чём – просто так.
…Чего не скажешь о Сонате соль минор Рахманинова соч.19 (автору 28 лет, предыдущий опус - № 18, кстати, прославленный Второй фортепианный концерт до минор). Мне кажется, что как это часто бывает у Рахманинова, достаточно рыхлая по форме, затянутая музыка с любимой его «цыганщиной», которой в отличие от брамсовской «цыганщины» «Венгерских танцев» явно не достает вкуса. Сергей Васильевич, конечно, настолько симпатичный и благородный человек, поистине широкой русской души, что плохо говорить о нем не хочется. Но и выслушивать такие длинные, заунывные и подражательные виолончельные сонаты, пусть даже и в таком перфектном исполнении как дуэт Столетова с Авдеевой, тоже не просто. Так что, Сергей Васильевич, великодушно простите! Уж лучше в иной раз я послушаю Ваш Второй концерт, Вокализ, Музыкальные моменты (16-й опус) или этюды-картины…
После концерта я подумал, а хотел бы я заняться любовью с пианисткой Авдеевой? Какое-то время колеблясь между острым желанием и робостью, я решил, что нет. Не хочу разочаровываться: пусть она остается для меня загадочной красоткой с острыми живыми глазами, русалочьими волосами и роскошной декольтированной грудью, ученицей великого Егорова, которая живет где-то далеко и высоко в швейцарских Альпах. Лучше подумать в этом смысле о даме в первом ряду в мини с точеными античными коленками…
Читатель, дошедший до последнего абзаца, наверное, удивлен: зачем так много эроса в музыкальной статье? А что вы хотите – весна! А я как и Бетховен, и Брамс, и Рахманинов – тоже человек!