РИКАРДО МУТИ И ЧИКАГСКИЙ СИМФОНИЧЕСКИЙ В БЗФ
Herr Wolfram, выходя из зала, скажу честно, я почувствовал некоторое облегчение в том смысле, что какими бы крутыми ни были Чикагский оркестр и Рикардо Мути, все-таки наши ЗКР и АСО, а также Темирканов, Дмитриев, Алексеев и Альтшулер в большинстве случаев, за редким исключением, ничем не уступают, а иной раз, может быть, даже превосходят по многим параметрам один из самых знаменитых оркестров мира. Скажите, а зачем, по-Вашему Мути включил в программу "Космическую Одиссею" Смирнова? Какой, на Ваш взгляд, смысл в сопоставлении этого опуса с симфоническими полотнами Рихарда Штрауса и Сезара Франка?
Этот вопрос, Herr Parzival, лучше было бы задать маэстро Мути или организаторам гастролей. Предполагаю, что всему виной желание дать современным композитором возможность высказаться – возможность, которой не было у многих великих (тут можно вспомнить в качестве примера восемь симфоний Шуберта, из которых лишь одна была услышана автором). А, может, чикагские музыканты захотели напомнить российской публике (замечу, что «Космическая одиссея» - единственное сочинение, сыгранное в рамках состоявшихся гастролей и в Петербурге, и в Москве) о том, что из России продолжают уезжать таланты. Дмитрий Н. Смирнов порядка двадцати лет живёт на Западе, и имеет даже, по рассказам коллег, доброе имя.
И всё-таки доказать, что покидают свою Родину лучшие, Чикагскому оркестру не удалось. «Космическая одиссея» не выдерживает никакой критики, даже сыгранная на таком высокопрофессиональном уровне. Это тот самый случай, который можно назвать "отлично сыгранная плохая музыка". Разумеется, ставить Смирнова в один ряд со Штрауссом и Франком невозможно. Но если честно взглянуть на программу сегодняшнего концерта, то можно сделать однозначный вывод – нынешняя публика ходит на исполнителя. Если бы с этими сочинениями выступал местный коллектив, то мы бы увидели полупустой зал, а не тот сверханшлаг, что случился. Громкое имя Чикагского оркестра и лично маэстро Мути привлекли повышенное внимание. Я впервые за долгое время видел людей, которые не смогли попасть на концерт. Это как нельзя лучше характеризует интерес к культуре, который в Петербурге есть вопреки расхожему мнению о его падении. Готовы ли Вы поддержать меня, Herr Parzival, в моём оптимизме?
Абсолютно, Herr Wolfram! Этой зимой один швейцарский пианист, посетивший концерт в БЗФ, поделился со мной, что потрясен и количеством, и – главное – качеством публики. Под качеством он подразумевал не «плохая» и «хорошая», а то, что в зале было очень много молодых людей, что на Западе, как выяснилось, большая редкость. Музыка Дмитрия Смирнова, о которой я Вас спросил, мне тоже показалась какой-то смешной что ли, эдакий облегченный вариант самых слабых вещиц того же Рихарда Штраусса, вроде «Тиля Ойленшпигеля». А что Вы думаете об особенностях прославленного оркестра и не менее знаменитого дирижера?
Сегодня, Herr Parzival, мы слышали с Вами прекрасный инструмент, достойный высших похвал. Динамическая шкала, подвластная оркестру, есть один из лучших критериев оценки. Пианиссимо, которое есть у Чикагского симфонического, чарует, форте разжигает пламя внутри слушателя. А какой тембр у чикагцев! Если вспомнить ещё блистательную медную группу… Подобные коллективы можно пересчитать по пальцам. И всё же, каким бы прекрасным ни был инструмент, сам по себе великолепно он не сыграет. Мути является настоящим дирижёром, а не иллюстратором того, что сам по себе играет оркестр, что видим сейчас мы сплошь и рядом. Мути руководит процессом, ему достаточно только посмотреть на оркестранта, чтобы тот сыграл, так как взгляд итальянца, когда он стоит за пультом, преисполнен уверенности и властности. Но та ответственность, которую на себя возложил Мути – ответственность непосредственного управления чревата тем, что он может попасть под шквал критики. Я не считаю себя вправе ругать великого Мути, поэтому ограничусь многозначительным молчанием…
Мне, Herr Wolfram, трудно высказать свое мнение, так как при переаншлаге я теряюсь - чувствую себя как в том зале Лувра, где вывешена "Джоконда": сама она под толстым стеклом, а вокруг пара сотен туристов по преимуществу с Дальнего Востока. Если выразить впечатления общими словами, могу сказать, что «Космодиссея» меня позабавила, в «Смерти и Просветлении» я отметил очень сочный звук оркестра и то самое божественное piano, о котором Вы говорите, а на Франке я заскучал. Мне кажется, Симфония ре минор не была достаточно убедительной. По-моему оркестр Романской Швейцарии зимой в этом же зале играл её более осмысленно. А что Вы вообще думаете о музыке Франка?
Музыка Франка, Herr Parzival, честно признаться, особо трепетных чувств у меня не вызывает. Это такой композитор, которого не принято критиковать из-за каких-то его особых заслуг, о которых я не ведаю. Вот если бы сыграли эту же симфонию, а на афише написали бы, что это Аренский или Глазунов, её бы, пожалуй, и освистали, и Дмитро Ренанский обозвал бы её каким-нибудь «симфо-полифоническим птеродактилем». А если вспомнить, что Сезар Франк был современником Чайковского, Брамса, Брукнера, Грига, то на этом фоне особенно рельефно можно увидеть его, мягко выражаясь, неяркость. Ну, не дал Господь ему мелодического дара, но, наверное, он был настолько замечательным человеком, что и спустя сотню с лишним лет вызывает у филармонической публики священный трепет и почтение.