РАЙ, НЕ МЕНЕЕ СТРАШНЫЙ, ЧЕМ АД...
Herr Wolfram, когда я вижу на афише: «играет Заслуженный коллектив России, дирижер Николай Алексеев», мне даже бывает не очень важно, что они сыграют в этот вечер. Тем более, что их репертуар отобран всегда очень тщательно. Сегодня мы послушали Прокофьева, Листа и Тищенко. Самое интересное, какое впечатление на Вас произвела «Данте-симфония № 5»?
Herr Parzival, есть люди, которые ходят в концерт на исполнителя, есть и те, кто – на то, что будет исполняться. Сегодня Большой зал Филармонии принял и тех, и других. Николай Алексеев – дирижёр экстра-класса. В последний вечер сентября он это в очередной раз доказал. Каждый его жест подсказывал оркестру не только когда нужно играть, но и как. А если учесть, что программа сегодняшнего вечера была крайне разнообразна, то этот факт говорит о практически безграничных возможностях маэстро Алексеева. Поэтому Ваше откровение относительно причины посещения сегодняшнего концерта, не выглядит кощунственным, даже наоборот. Однако немало людей пришли ещё и потому, что увидели на афише редко исполняющуюся Скифскую сюиту Прокофьева, популярный концерт Листа и, конечно, Пятую Данте-симфонию Тищенко, мнение о которой Вас так интересует. Меня несколько огорчил тот факт, что после первого отделения, т.е. перед исполнением сочинения Тищенко, зал поредел. Ещё больше расстроило, что несколько людей покинули зал непосредственно во время исполнения симфонии. Но тут же вспоминается, что во время премьеры Скифской сюиты, которую публика встретила сегодня бурными овациями, её не дослушал сам Глазунов. Слушая Тищенко, я был убеждён, что эта музыка точно так же пройдёт испытание временем и лет через сто будет пользоваться необычайной популярностью. Блистательное исполнение Пятой и заключительной Данте-симфонии «Рай» позволило полноценно погрузиться слушателям в мир поэта и философа, коим был Борис Иванович. Недаром он назвал свою хорео-симфоническую циклиду «Беатриче», тем самым выведя на передний план отношение Данте к его единственной настоящей возлюбленной. И поэтому пятая часть «Рай» не предстаёт перед слушателем чем-то благостным, в ней слышна постоянная борьба, ведь Данте навсегда распрощается со своей Бичи. Для Тищенко эта проблема наиболее мучительна. Но также для композитора важен и страх перед неизведанным. Ведь Данте не знает, каким окажется Бог – Тот, кто создал этот мир, который оказался таким несправедливым. Страх, сомнения… они царствуют в этой музыке. Здесь кроется причина того, что не все её могут воспринять. Может быть, у Вас, Herr Parzival, сложилось иное мнение?
Когда я слушал 5-ю Данте-симфонию «Рай» Тищенко с её не просто сумеречным, но даже зловещим колоритом, где голоса ангелов окрашены в откровенно демонские звучания, я подумал: может быть, это музыка обманутого ожидания? Данте, оказавшись на пороге Рая, почувствовал себя обманутым: и обманул его не кто-то, а… сам Господь! Рай как две капли воды похож на Чистилище и Ад, и является не более, чем их зеркальным отражением. Только здесь другие пытки и мучения… Это открытие может испепелить человеческую душу, верившую в божественную благодать. И всё-таки, в конце концов, Данте находит точку опоры: пускай Рай оказался иллюзией и миражом, но бесспорна «Любовь, что движет Солнце и светила». Я услышал 5-ю Данте-симфонию примерно так. Herr Wolfram, а что с концертом Листа? Мищук, мне кажется, исполнял его не совсем традиционно?
1-й концерт Листа в исполнении Мищука сегодня был, можно сказать, предвестником «Рая» Тищенко. Мы не услышали того бравурного и эпатажного Листа, к которому привыкли. Мищук, казалось, задавал себе вопросы, на которые сам не знает ответа. Но разве Лист всегда их знал? Он был постоянно в поиске. Достаточно вспомнить его уход в лоно Церкви и возвращение в светский мир. Лист искал, искал сегодня и Мищук. Вспоминаются слова Мравинского: «В области музыки нельзя говорить «верно», можно говорить только об убедительности».
Herr Wolfram, я впервые в жизни услышал Скифскую сюиту Прокофьева живьём, о чём давно мечтал. Как-то я беседовал с дирижером Николаем Алексеевым, только что сейчас отыгравшем обсуждаемую нами программу, и посетовал ему на то, что не понимаю музыку Шостаковича, но с большим энтузиазмом отношусь к творчеству Прокофьева, на что он мне заметил - очень часто те, кто не любят Шостаковича, имеют пристрастие к музыке Прокофьева. А Вы что думаете по этому поводу?
Herr Parzival, Евгений Евтушенко писал:
«Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой всё особое, свое,
и нет планет, похожих на нее».
Есть люди, которые любят только Прокофьева, есть поклонники Шостаковича, а есть и те, кто восторгается ими обоими. Но всё же в том, что сказал Вам маэстро Алексеев, зерно истины есть. Прокофьев и Шостакович – даже не планеты, они – галактики, находящееся на далёком расстоянии друг от друга. С 1918 года по 1936 Прокофьев находился за границей, что не помешало ему вернуться на Родину. А в это время Шостакович творил свои «Первомайские» симфонии. Сергей Сергеевич, конечно, тоже шёл на компромиссы с властью. Достаточно вспомнить его кантаты «К XX-летию Октября» и «Здравицу», написанную к 60-летию Сталина. Но не очень корректно было бы рассматривать творчество двух титанов советской музыки только с этой стороны. Музыка Шостаковича злободневна, Прокофьев же над этим, он жил, как будто в своём измерении. Если когда-нибудь на нашей планете настанут счастливые времена без войн и кровопролитий, то «Ленинградскую» Шостаковича люди будут рассматривать как символ того времени, к написанной же во время Первой Мировой «Скифской сюите» слушатель отнесётся иначе. В ней тоже идёт борьба, Добро тоже побеждает. Но эта история вечна, это красивая сказка, в которую верил Прокофьев, и по сей день, когда мы соприкасаемся с его шедевром, заставляет верить в неё нас. {jcomments on}