ИСПОВЕДЬ ЛЕОНХАРДТА

В четверг, 15 сентября, в десятом часу вечера Большую Конюшенную улицу было не узнать. Причиной тому послужило нехарактерное для столь позднего часа столпотворение перед церковью святой Марии. Но странным оно могло показаться лишь для человека, не следящего за музыкальной жизнью Петербурга. Более того, любой поклонник классической музыки счёл бы это скопление людей закономерным, ведь в финской церкви должен был дать органный концерт Густав Леонхардт. Не в первый раз посещает маститый голландец Санкт-Петербург. Но если до сих пор он выступал как клавесинист, то в этом году местная публика могла впервые послушать, как звучит орган Леонхардта.

Органный вечер проходил в особенной атмосфере. Пунктуальное начало, речь пастора, публика, с величайшим почтением относящаяся к музыканту, не мешающая ему аплодисментами, и, конечно, сам Леонхардт, сидевший за величественным инструментом в длиннополом плаще. В программу была включена музыка как раннего, так и зрелого барокко.

Но особенно впечатляет, что голландский знаток старинной музыки исполнил произведения представителей самых разных национальных школ – англичанина Пёрселла, андалузсца де Араухо, француза Куперена, немцев Пахельбеля, Муффата, Керля, Бёма, Рейнкена, голландца Свелинка и фламандца ван ден Керховена. Музыка большинства из них в России практически не звучит. И тем почётнее, и ответственней миссия Леонхардта. Причём, своей игрой он доказал, что к миссии своей по-прежнему относится с честностью и ответственностью. Но помимо этого для прославленного аутентиста важен ещё и разговор со слушателями, своего рода исповедь. «Жизнь – многогранна! Спешите видеть её и не теряйте интереса к ней», - таков был лозунг маэстро, который звучал так громко, что не услышать его было невозможно. И это при том, что внешне органист вида не подавал, все его движения были скупы, в них не было ничего лишнего. Как не было ничего лишнего и в регистровке, и в отношении к штрихам. Виртуозно-величественная токката Муффата, фуги Пахельбеля, не лишённые чувства юмора, сияющий чистотой граунд Пёрселла – всё было прекрасно и даже необходимо. Но была всё-таки одна деталь, которая смущала. И имя ей – ритм. Существуют теории о том, что аутентичное исполнение барочной музыки не просто может, а даже должно быть неровным по движению. Однако путь этот можно назвать даже преступным. Ведь фактически неритмичная игра – это дефект. И никакая концепция не сможет полноценно доказать, что дефекты возможны. Самое страшное, что в беге от доли слышится ещё и бег от судьбы, в нём нет смирения – одной из главных христианских добродетелей. А барочная музыка неразрывно связана с христианством. Достаточно вспомнить хотя бы тему креста, столь часто встречающуюся у Баха…

Свою бесконечную любовь к земной жизни Леонхардт подтвердил единственным бисом, в ламентозных интонациях которого было сильно трагическое начало. К компромиссу между христианским мировоззрением и огромным жизнелюбием исполнитель не пришёл, не нашёл выхода и закончил концерт скорбным ми-бемоль минором.