Как не убить классическую музыку

Уроки конкурса Чайковского
Павел ЕГОРОВ, народный артист РФ, профессор Санкт-Петербургской консерватории, С-Пб Ведомости № 130 18.07.2011

Результаты XIV Международного конкурса Чайковского объявлены, аплодисменты в обеих столицах отзвучали, страсти, кажется, улеглись, но многое не дает покоя и требует осмысления.

Поначалу казалось, что нынешний конкурс сделал качественный рывок в своей истории и сумеет преодолеть подмоченную репутацию предыдущих. На это указывало многое.

Так, на мой взгляд, удачной оказалась идея перенести состязания скрипачей и вокалистов в Петербург, с которым, как известно, многое связывало Петра Ильича Чайковского. Председатель оргкомитета конкурса Валерий Гергиев предоставил конкурсантам замечательный концертный зал Мариинки и привлек лучшие залы Филармонии и Консерватории. Более того, благодаря неслыханному прежде финансированию (гендиректор конкурса – американский менеджер Ричард Радзинский) впервые была организована его двуязычная онлайн-трансляция в Интернете с замечательными ведущими у пианистов – Джоном Рубинштейном и Ириной Тушинцевой. Таким образом, за ходом конкурса смогли следить во всем мире.

По той же причине щедрого финансирования для работы в жюри были приглашены авторитетные мировые музыканты. И, наконец, что самое отрадное, яркие выступления многих пианистов на первых двух турах произвели сильное впечатление. Было ясно, что исполнительский уровень конкурса значительно вырос, и настоящие таланты еще не перевелись. Казалось бы, дайте дорогу самым достойным, и миссия конкурса будет выполнена...

Но результаты сольной части второго тура у пианистов не могли не насторожить. Хваленая новая система подсчета голосов не приносила удовлетворения ни самим членам жюри, ни участникам, ни тем более публике! Известно, что и результаты закрытых компьютерных подсчетов голосов второго тура вокалистов вызвали неоднозначную реакцию даже у самих членов жюри.

Убежден, что открытое голосование на всех турах с публикацией его результатов, как это было на Шопеновском конкурсе в Варшаве, привело бы к более взвешенному, справедливому решению каждого члена жюри и соответствовало открытости нашего времени. А так сложилась довольно любопытная ситуация – Даниил Трифонов, лауреат всего лишь третьей премии XVI Варшавского конкурса им. Шопена, менее чем через год становится главным победителем и гран-призером нашего XIV конкурса Чайковского. А лауреат второй премии предыдущего конкурса Чайковского Мирослав Култышев на том же шопеновском конкурсе в Варшаве вообще не занял лауреатского места, что, надеюсь, нисколько не помешает его успешной творческой карьере. Значит ли все это, что варшавский конкурс «круче» московского? Или справедливее?

Всего лишь второй раз за историю конкурса на нем вручили «Гран-при». Российский пианист Даниил Трифонов с 2009 года учится в Кливлендском институте музыки у Сергея Бабаяна, одного из тех, кто с западной стороны производил отбор участников конкурса по видеозаписям. Этот предварительный отбор вызывает вопросы. Ведь на многих международных конкурсах претенденты проходят «живой» отбор, представая перед жюри до начала основного состязания. Понятно, что DVD далеко не полностью характеризует исполнителя. И ситуация, когда «черное» жюри осуществляет предварительный отбор участников, да еще и по видеозаписям, а «белое» жюри вынуждено слушать уже тех, кто остался, порождает, мягко говоря, недоразумения. Ведь взгляды разных жюри на природу таланта могут сильно различаться.

Один из главных принципов, провозглашенных Валерием Гергиевым, – «лучше меньше, да лучше». На мой взгляд, этот принцип оказался неудачным при отборе участников первого тура. Например, из 163 пианистов отобрали 30. Возможно, среди оставшихся «за скобками» были яркие индивидуальности.

Среди пианистов оказался всего один настоящий представитель Запада – швейцарец Франсуа-Ксавье Пуаза, получивший утешительный спецприз. Хотя и он учится у российского члена жюри Евгения Королева, долгие годы работающего в Гамбурге. Практически все наши пианисты, кроме Александра Лубянцева, представлявшего Петрозаводскую консерваторию, совершенствуют мастерство за пределами Отечества, что тоже наводит на печальные размышления.

Явные фавориты публики – не прошедшие в третий тур Александр Лубянцев и Эдуард Кунц могли бы составить Даниилу Трифонову в финале нешуточную конкуренцию. Благодаря трансляциям в Интернете публика оказалась вполне в курсе дела, и ничего кроме «позор жюри» услышать в зале после объявления результатов второго тура не удалось. Хотели, как лучше, а получилось, как всегда.

Потому остро встает вопрос о ЛИЧНОСТИ ПОБЕДИТЕЛЯ КОНКУРСА. Того, кто сегодня, вопреки насаждаемому вокруг примитивному интересу, стремится стать интерпретатором настоящей академической музыки. И вот это, на мой взгляд, главное, чего не удалось достичь на нынешнем этапе.

Конкурс – сознательно или бессознательно – отсек подлинные личности, отдав предпочтение образцово-показательной безупречности исполнения. Но сегодняшняя публика, как выяснилось благодаря интернет-трансляции, ищет другое – ей интересен живой человек, исполняющий высокую музыку. Вспоминается далекий Первый конкурс Чайковского, когда Ван Клиберн на бис вдруг заиграл «Подмосковные вечера». В могучем СССР куда в большей степени, чем сейчас, была установка, чтобы первая премия досталась именно советским артистам. Но подлинный талант и несравненное обаяние американца сразили все политические и прочие установки.

Как справедливо написала в своем блоге неизвестная мне слушательница: «В 1958 году в Клиберна влюбились все. И публика, и жюри (...) Это была массовая эйфория, экстаз. Его потому и встречают до сих пор как героя – не за чистые пассажи, трактовки и т. д. – а за ту эйфорию, которую он тогда вызвал. Все члены жюри поставили высшие баллы (...) Время показало, что он пианист сам по себе весьма средний. Он не Горовиц, не Рубинштейн, даже не Плетнев – пик его карьеры и был ТОГДА, в 1958 году, на конкурсе. Все остальное в его жизни – спад после самого большого успеха в жизни. Но разве это опровергает то счастье, которое он подарил людям ТОГДА?! Разве это значит, что первая премия незаслуженна?

Тысячи трогательных писем, хранящиеся в музее Чайковского, тысячи сердец, открывших для себя музыку именно тогда, на том конкурсе, благодаря Клиберну – все они свидетельствуют о том, что премия была справедливой. Иначе и быть не могло. Потому что есть вещи ВАЖНЕЕ тех критериев, которые могут быть подсчитаны с помощью баллов. И у меня складывается горькое ощущение, что РАНЬШЕ люди это понимали. А сейчас в музыкальном мире творится что-то невообразимое. Именно в среде профессиональных музыкантов. Очень горькое ощущение, и конкурс является тому подтверждением, что среда профессиональных музыкантов разлагается изнутри. И если это так, то действительно прав тот самый Норман Лебрехт, утверждающий, что классическая музыка потихоньку загибается, интерес к ней снижается с каждым годом и скоро она будет интересовать только кучку интеллектуалов, занятых игрой в никому не нужный, кроме их самих, бисер».

Пишу исключительно о пианистах не только потому, что это моя профессия, но и в связи с тем, что Даниил Трифонов – единственный российский музыкант (правда, уже три года живущий в американском Кливленде), удостоенный высшей награды. Ни вокалисты, ни виолончелисты, ни скрипачи из России первых премий не получили. Создается впечатление, что если бы не было «задания» кому-то эту первую вручить, то Трифонов ее и не получил бы. Отдельные члены фортепианного жюри в своих интервью откровенно сетовали, что для них достойного первой премии в конкурсе не было. А наш соотечественник Владимир Ашкенази, который должен был судить конкурсантов в финале, просто не приехал...

Так что же мы ждем от конкурса? Некоего безупречного исполнения (кстати, Трифонову и этого никак не припишешь) или непредсказуемости и страсти Эдуарда Кунца? Или абсолютной искренности, естественности и сарказма Саши Лубянцева, которого хорошо знаю еще по нашей Консерватории? Понравился его рекламный ролик, предваряющий участие в конкурсе, который сразу показал, сколь разительно он отличается от своих соперников. Александр не стал разглагольствовать, как многие другие, о том, на каких роялях и сколько занимается, как слушает и реагирует на великих. Нет, пианист поведал нам о том, что у него четыре сестренки – две старшие и две младшие – и девять кошек, а затем просто по-человечески приоткрыл свою радость семейного праздника.

Алексей Султанов в 1998 году, Андрей Коробейников в 2007-м стали любимцами публики именно благодаря тому, что конкурс Чайковского их «зарезал». А теперь и Эдуард Кунц, и Александр Лубянцев уже сделались в своем поколении настоящими звездами, в этом я не сомневаюсь.

Классическая музыка, если она стремится выжить, должна прежде всего ориентироваться на личность, искать созвучие своему поколению. А безупречные или «эталонные» трактовки, запечатленные на дисках, всегда можно купить и услышать. Но в концертном зале мы хотим услышать живой творческий процесс – и обязательно истинную Личность со всеми ее откровениями и противоречиями, а не заведенную опытной рукой механическую куклу. И пусть тогда рушатся рамки стереотипов, ведь настоящий артист всегда открывает классику по-своему, а усвоенные в школе традиции преподносит по-новому. Просто он такой, какой есть, каким сотворила его природа и каким талантом наделил Господь.

Впервые на конкурсе музыкальные журналисты – представители ведущих средств массовой информации, регулярно освещавших события в области классической музыки, решили провести собственное голосование. Его участники, уважая авторитетное жюри и не оппонируя его решениям, тем не менее сочли необходимым поощрить одного из конкурсантов от имени профессиональной критики. Свой приз «За яркую артистическую индивидуальность и новый взгляд на исполнительское искусство» они присудили Александру Лубянцеву, набравшему 58,33% голосов.{jcomments on}