Я никогда не понимал музыку Шостаковича. Как, например, того же Хиндемита. Не мог почувствовать. И не стесняюсь в этом признаться, ибо сам Бруно Вальтер в своих воспоминаниях признается, что, будучи всемирно известным дирижером и дирижируя симфониями Брукнера на протяжении десятилетий, он только в 50-летнем возрасте понял, О ЧЕМ эта музыка. Я простой петербургский меломан, по национальности русский, мне 37 лет, меня немного учили играть на фортепиано, и я уже четверть века добросовестно посещаю филармонические концерты. Так вот мне, чьим музыкальным символом веры является музыка Баха, Шумана, Брамса и Брукнера, всегда казалось, что музыка композиторов вроде Шостаковича, Хиндемита или Стравинского – это как бы музыка Кая, в глаз которого попали осколки кривого зеркала Снежной королевы, и он никак не может увидеть мир и людей простым человеческим сердцем.
Что же касается музыкального ХХ века, то он, безусловно, был Русским. И как бы я ни любил реставраторов средневековья Ганса Пфитцнера и Карла Орфа или злого волшебника Шёнберга, но преклоняюсь – перед гением Скрябина, Рахманинова и Прокофьева, которые и были настоящими Орфеями ушедшего столетия. Рахманинов, Скрябин и Прокофьев свежее, монументальнее, гениальнее своих западноевропейских современников. Начавшись Вторым концертом Рахманинова, скрябиновскими 3-й сонатой и "Поэмой экстаза", достигнув абсолютной вершины в моцартианском 3-м фортепианном концерте Прокофьева, Русский век всемирной музыки завершается грандиозным широчайшим финалом в 1-й части последней 7-й прокофьевской симфонии. Как известно, смерть Сергея Прокофьева, наступившая 5 марта 1953 года в один день со смертью Сталина, не произвела особого шума. Дальше для уха простого меломана поистине наступило царство СУМБУРА ВМЕСТО МУЗЫКИ. За одним исключением – я никак не могу не упомянуть целомудренный мелодический гений Георгия Свиридова, который продержал знамя, выпавшее из рук ушедших мастеров, еще несколько десятилетий.
Шостакович же для меня – это СФИНКС, загадка. И вот однажды, разозлившись на себя, на то, что не могу эту загадку разгадать, я позвонил одному известному петербургскому музыканту (его имя по ряду причин упоминать не буду) и спросил, не мог бы он мне объяснить, ЧТО ТАКОЕ ШОСТАКОВИЧ?
- Ну хорошо, объясню, – сказал он. – На самом деле никакого Сфинкса нет. Шостакович предельно рационален и объясним. У него есть набор повторяющихся приемов и образов, впрочем, как и у каждого композитора. О чем эта музыка? Представь себе Ленинград 50-60-х, душное городское летнее утро, летит тополиный пух. По пустому городу, скрипя рельсами и звеня, едет одинокий трамвай. Такая очень тонкая лирика тоски и безысходности. Следующий кадр: пункт приема тары, стоит очередь пролетариев, мужиков с красными лицами и трясущимися руками, которых мучает жестокое похмелье.
Это воскресенье, и из уличного динамика бодро раздается: "Здравствуй, страна героев!". Это дополнительная пытка, потому что у "героев" в кармане нет ни гроша – и чтобы купить бутылочку "Жигулей", надо сдать вчерашние пустые стекляшки. Звучат жуткие диссонансы. В какой-то момент, когда подходит очередь самого страждущего, жирная наштукатуренная тетка, похожая на Аллу Пугачеву, с каменным выражением лица безапелляционно заявляет: тары нет! Тут вступают медные духовые – дикий рев толпы. Мужик с красной рожей, которого обломали, внезапно выхватывает из авоськи пустую бутылку и с глухим хрипом "Ах ты, сука!" тяжело опускает ее на голову приемщицы тары. Оркестровое тутти и финал.
А если серьезно, в этой музыке очень много от своего времени – страха, тоски, безысходности, поддельной радости, фальшивых улыбок, ночной жути ожидания черного воронка – ко мне или к соседу?.. Говорят, что тогда были особые правила игры, т.е., чтобы иметь возможность сочинять серьезную музыку, нужно было отдать "кесарю – кесарево". Но ведь и Бах, чтобы прокормиться, должен был к каждому воскресенью сочинить новую мессу. Вот только Бог германских курфюрстов XVIII века сильно отличался от предмета поклонения большевиков-сталинцев. Вообще-то Шостакович – композитор прекрасный, представить без него музыку ХХ века уже невозможно. Жаль, что очень мешает воспринимать эту замечательную музыку некий культ Шостаковича, возникший после его смерти в музыкантской среде, где принято за аксиому, что "Шостакович – это наше всё". Сейчас если кто-то только робко попытается критиковать Шостаковича, его сразу объявят "врагом музыки".
Мне очень понравилась эта "программа" и эти комментарии, я сразу многое услышал и стал понимать в симфониях мастера, но все же, подобно Бруно Вальтеру, жду, что СФИНКС по имени Дмитрий Шостакович однажды сам расскажет мне о себе…
Вячеслав КОЧНОВ
А вот что рассказывает о Дмитрии Дмитриевиче Шостаковиче хорошо знавший его замечательный петербургский композитор Сергей Михайлович СЛОНИМСКИЙ.
- В советскую эпоху, когда литературная цензура безжалостно и трусливо вымарывала правду из современных романов, пьес, поэм, запрещая на годы многие шедевры, "бестекстовые" симфонии Шостаковича были единственным светочем правдивой высокохудожественной речи о нашей жизни, о целых поколениях, проходивших 9 кругов ада на земле. Так и воспринимали музыку Шостаковича слушатели – от юных студентов и школьников до седовласых академиков и великих художников (таких как Павел Филонов) – как откровение о страшном мире, в котором мы жили и, увы, ПРОДОЛЖАЕМ ЖИТЬ.
Далее я хотел бы рассказать о некоторых эпизодах, о которых уже писал в своей книге "Свободный диссонанс" в главе о Шостаковиче.
Среди композиторов и шире – творцов – не так много тех, кто может легко посмеяться над собой. Самоирония, как правило, признак гения.
Быть может, мало кто помнит написанную в 1965 году небольшую вокальную пьесу Шостаковича, которую он иронически назвал "Предисловие к полному собранию моих сочинений и краткое размышление по поводу этого предисловия". Слова этого шутливого музыкального эссе принадлежат композитору и являют собой парафразу на известную пушкинскую эпиграмму и нарочитую подпись к ней. При жизни композитора эта пьеса была исполнена всего один раз Евгением Нестеренко и автором в мае 1966 года в Ленинграде. После этого последнего выступления Шостаковича на эстраде, ночью, он перенес инфаркт, попал в больницу и больше не выступал как пианист. В тот день ему пришлось проводить авторский концерт после утомительного собрания в Союзе композиторов, от которого его не освободили. Вот текст этого "Предисловия":
"Мараю я единым духом лист.
Внимаю я привычным ухом свист.
Потом всему терзаю свету слух,
Затем печатаюсь и в Лету – бух!
Дмитрий Шостакович, народный артист СССР. Очень много и других почетных званий. Первый секретарь Союза композиторов РСФСР, просто секретарь Союза композиторов СССР. А также очень много других весьма ответственных нагрузок и должностей".
Вот такие слова спел певец Евгений Нестеренко, а автор аккомпанировал ему за роялем. Что это – самоирония, быть может, даже юродство? Нет, это простой человеческий призыв к скромности, необходимое каждому художнику умение пошутить над самим собой, увидеть нечто гротескное в своем собственном положении и преувеличить этот микроэлемент смешного, чтобы одним ударом уничтожить вредную бациллу "престижности", пока она не заразила творческий организм!
А ведь подобное умение, "смеясь, расставаться со своим прошлым", было свойственно Шостаковичу и ранее! Помню, как ждали Девятую симфонию. По аналогии с Бетховеном, да еще в год Победы ждали симфонию "Обнимитесь, миллионы!". Зазвучала совсем иная, веселая ироническая музыка, созвучная юмористическим рассказам Зощенко (таким, как "Приключения обезьяны"), а во второй и четвертой частях окрашенная тонким лиризмом и немногословной горечью.
Помню, что мы, тогдашние подростки, моментально ощутили живую уместность и нужность этой музыки в те дни. Мы подсознательно восприняли полемический смысл Девятой, ее своевременную насмешку над всяческой лжевеличавостью, лжемонументальностью и велеречивостью. Микробы мещанского благополучия и пошлой самоуспокоенности были убиты одним ударом – а вместе с ними и готовые клише лжесимфонизма, поверженного Шостаковичем в каждой из его симфоний, и каждый раз по-новому!
Позволю себе вспомнить несколько эпизодов, свидетелем которых мне довелось быть.
Осенний день 1964 года. Утром радио сообщило о том, что Н.С. Хрущев снят со всех своих постов. Днем на улице Софьи Перовской встречаю Д.Д. Шостаковича (его сестра жила на этой улице, почти рядом с моим домом). Его губы подернуты едва заметной иронической улыбкой: "Ну что же, теперь мы, наверное, еще лучше будем жить?". Я захохотал, и улыбка Дмитрия Дмитриевича стала явной, он почти осклабился.
Шостакович почти никогда не писал сам тексты своих статей и речей. В середине 60-х годов кто-то из "составителей" по небрежности "подложил ему свинью". В "Правде" появилась статья за его подписью, в которой была фраза, направленная против авангардизма: "Я не могу отличить музыку Булеза от музыки Штуккеншмидта". Но ведь Штуккеншмидт – музыковед; анонимный референт явно спутал его со Штокхаузеном. На одном из собраний вздумали восторженно цитировать эту статью. Шостакович помрачнел, встал и вышел из президиума за кулисы. А сам Штуккеншмидт в одной из газет ФРГ удивился: "Я в юности писал музыку, но никому ее не показывал. Как же узнал ее господин Шостакович?". Другая, еще более непростительная ошибка в "Правде" произошла в 1971 году по моей вине. Рецензируя Тринадцатый квартет Шостаковича, я написал, что он посвящен "памяти альтиста В. Борисовского". Но Вадим Васильевич был в добром здравии и просто уже не играл в квартете имени Бетховена, ушел на пенсию. Я был тогда в подавленном состоянии – накануне узнал о том, что у отца моего рак и смерть его близка. Сбили меня и эмоциональные возгласы И.Д. Гликмана – близкого друга Дмитрия Дмитриевича – о действительно мрачной музыке квартета: "Это отпевание, реквием!". Придя в себя, я бросился посылать телеграммы и письма с извинениями в газету, Шостаковичу и самому Борисовскому. Дал клятву не писать больше рецензий, и слово сдержал. В ответ получил от Дмитрия Дмитриевича удивительно доброе и тактичное письмо, где он советовал "не слишком огорчаться своей опиской", с юмором вспоминал Марка Твена ("слухи о моей смерти сильно преувеличены") и успокаивал в отношении самочувствия Борисовского. А в следующем номере "Правды" в качестве "опровержения" появилась краткая заметка за подписью самого В. Борисовского о том, что он решительно протестует против происков сионистов в Палестине… Эта нелепая заметка нужна была газете, чтобы как-то сообщить, что Борисовский жив.
Зимой 1971 года я спросил Шостаковича: "Почему вы посвятили Четырнадцатую симфонию именно Бриттену?". Он живо ответил: "Это в ответ на посвящение мне последнего сочинения Бриттена" (не помню сейчас, какого именно). И кстати, именно благодаря комментариям Бриттена Шостаковича стали воспринимать на Западе не как официозного советского композитора, а как скрытого диссидента.
После прослушивания изумительной записи оперы "Нос" я спросил: "Ведь в Девятой симфонии есть, кажется, кое-что общее с юмором "Носа", чуть-чуть?" – "Да, пожалуй, немного есть".
Работая в Доме творчества "Репино" над Пятнадцатой симфонией, Д.Д. сидел над партитурой с раннего утра до поздней ночи. Он был серый от усталости. Садился в столовой за самый дальний стол, и все же ему надоедали.
Как-то он стоял на остановке автобуса с Ириной Антоновной, я их провожал в город. Было очень холодно, видимо, автобус замерз и опаздывал. Дмитрий Дмитриевич упавшим голосом сказал: "Наверное, он вообще не придет". Между тем, кто только из руководителей Союза не ездил в город на машине Дома творчества!
- Сергей Михайлович, сейчас в друзья к покойному гению записываются самые разные и порой совсем неожиданные люди…
- Благородные люди, подлинные друзья музыки Шостаковича – такие как Соллертинский, Шебалин, Гликман, Должанский – не раз активно поддерживали творчество композитора и немало за это претерпели в самые трудные годы – 30-е, 40-е и 50-е. Ныне же появилось много людей, которые в те страшные годы были еще юнцами или – кто постарше – сидели тихо, и голос их не был слышен. Зато ныне они выступают со звонкими декларациями о своей особой близости Шостаковичу, рассказывают кучу баек, вплетая их в общеизвестные факты биографии. С 1960 года, когда мэтр стал председателем Союза композиторов РСФСР, подчеркнутая близость к нему сулила лишь привилегии, хотя ранее это было далеко не так однозначно. Я рад, что в начале 90-х годов инициировал создание книги Гликмана "Письма к другу" издательством "Композитор", каждый день звоня ему и настаивая напечатать 288 подлинных писем Шостаковича с комментариями его верного друга (преданность Гликмана Шостаковичу, проявленная в трудные для гения годы, мне хорошо памятна). Это бесценный документ, основа правдивой биографии, которая должна быть создана в дополнение к глубоким аналитическим работам серьезных музыковедов – Мазеля, Должанского, Бобровского, Сабининой и многих других.
Музыка самых значительных опусов Шостаковича сложна для восприятия. Ее суровый, насыщенный острыми звучаниями стиль далек от гламурной красивости. При этом Шостакович создал немало ярких образцов легкого жанра, а в симфониях часто преображает ритмы и мелодику бытовых жанров в духе трагического гротеска. Его симфонии и квартеты до сих пор понятны не всем. Есть приверженцы иных стилей и образов и в серьезной музыке. К тому же нынешний официальный и коммерческий курс на развлекуху мешает воспринимать музыку, всерьез воплощающую современную эпоху, ее человеческую трагедию.
Подготовил Вячеслав КОЧНОВ
Газета "НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГЪ", N37(801), 28.09.2006 г.
А вот что пишет один из меломанов на http://www.forumklassika.ru/:
Решил я послушать Шостаковича. Никогда до этого не слушал его. Нашёл в инете сайт dschjournal.com, изучил список произведений. Кое-что купил в магазине.
Начал с поздних симфоний - тех, когда его мастерство на пике было. Послушал 11ю, 12ю, 13ю. Честно - ничего не понял. Скучно и однообразно. Что все так о нём говорят! Мол, гений. Может, выдохся с возрастом? Решил: надо ранние симфонии послушать.
Купил диск, выпущенный на Deutsche Grammophon - 2я, 3я и сюита из балета "Болт". Дирижер - Нееме Ярви (мне он понравился со 2й Рахманинова, поэтому я решил, что русская музыка у него в принципе получается.... Читал в инете хвалебные рецензии на его записи симфоний Калинникова). Начал с сюиты. Даже не знаю что и сказать про эту музыку... НИКАКАЯ. Смесь ресторанного шансона и балетной музыки Чайковского. А симфонии? Говорили, что ранние хорошие. То ли 4я, то ли 3я. То ли 2я. Прослушал и 2ю и 3ю, но хотел только 2ю - просто не заметил перехода и нечаянно весь диск до конца. Остановился только когда понял, что уже снова сюита играет. От симфоний в голове ничего не отложилось - только бубнение хора. Подумал: может он в камерном жанре хорош?
...И скачал из осла вокальные циклы. Дисков с ними в магазине не нашлось. Послушал циклы. На слова японских поэтов - не проникся. На слова Долматовского - как-то "попсовенько" что ли... Там ещё оперу "Нос" предлагали - тоже скачал. Дирижер - Рождественский. Слушая эту оперу я удивлялся, как за такое откровенно слабое произведение мог взяться дирижер, которого я помню по восхитительным записям Брамса, Сибелиуса...
Вообще, я к чему это говорю - в прошлом году в России активно праздновали юбилей этого композитора. Но вот я начал его слушать и мне кажется, что его произведения откровенно слабы.
Вот ещё посоветовали известную "Казнь Степана Разина". Ну так... Послушать можно один раз. Скучный композитор. Кстати, о "Песни о лесах" (она у меня на диске Мравинского - вместе с 5й симфонией) - ужас... Но тут его понять можно - режим и всё такое... Симфонию с того диска слушать не стал - смысл? Симфоническая музыка явно не его конёк. Зато из камерного ещё послушал его Первую фортепианную сонату - попытка подражания Прокофьеву. Но никакого сравнения конечно не выдерживает.
Что я ещё слушал?... На каком-то сборнике есть его полька из какого-то фильма. Но к киномузыке я не отношусь серьезно...
2 (25) сентября 1906 года в Петербурге родился Дмитрий Шостакович.
1915 – начало регулярных занятий на фортепиано.
1919 – поступил в Петербургскую консерваторию по классам фортепиано и композиции.
1923 – окончил консерваторию по классу фортепиано.
1925 – окончил консерваторию по классу композиции, представив в качестве дипломной работы 1-ю симфонию.
1927 – димпломант первого Международного конкурса пианистов в Варшаве; премьера 2-й симфонии.
1928 – знакомство и начало сотрудничества с В.Э.Мейерхольдом.
1929 – знакомство с В.В.Маяковским, создание музыки к пьесе “Клоп”.
1930 – премьера оперы “Нос”, балета “Золотой век” и 3-й симфонии.
1932 – брак с Ниной Васильевной Вазар.
1934 – премьера оперы “Леди Макбет Мценского уезда”.
1936 – появление в газете “Правда” статей “Сумбур вместо музыки” и “Балетная фальшь”, начало компании травли композитора; рождение дочери Галины; окончание 4-й симфонии и вынужденный отказ от ее исполнения.
1937 – премьера 5-й симфонии в исполнении оркестра Ленинградской филармонии под управлением Е.А.Мравинского; начало творческого содружества.
1938 – рождение сына Максима.
1941 – Сталинская премия (за фортепианный квинтет); начало Великой Отечественной войны, работа над 7-й симфонией.
1942 – премьера 7-й симфонии, удостоенной Сталинской премии.
1943 – премьера 8-й симфонии.
1944 – премьера фортепианного трио памяти И.И.Соллертинского.
1945 – премьера 9-й симфонии.
1946 – Сталинская премия за фортепианное трио.
1948 – постановление ЦК ВКП(б) “Об опере “Великая дружба” В.Мурадели”, компания борьбы с музыкальными “формалистами”, получил звание “Народный артист РСФСР”.
1949 – поездка в составе советской делегации на Всеамериканский конгресс деятелей науки и культуры.
1950 – Сталинская премия за ораторию “Песнь о лесах” и музыку к кинофильму “Падение Берлина”.
1952 – Сталинская премия за “Десять поэм” для смешанного хора.
1953 – премьера 10-й симфонии.
1954 – присвоение звания “Народный артист СССР” и Международной Ленинской премии мира; смерть жены.
1958 – Ленинская премия за 11-ю симфонию (“1905 год”); постановление ЦК КПСС “Об исправлении ошибок в оценке опер “Великая дружба”, “Богдан Хмельницкий” и “От всего сердца””; избран почетным членом академии “Санта-Чечилия” (Рим) и почетным доктором музыки Оксфордского университета.
1960 – избран первым секретарем Союза композиторов РСФСР; премьера 8-го струнного квартета.
1961 – премьеры 12-й симфонии (“1917 год”, посвящена памяти В.И.Ленина) и 4-й симфонии.
1962 – участие в театрально-музыкальном фестивале в Эдинбурге, посвященном творчеству Шостаковича; премьера 13-й симфонии; брак с Ириной Антоновной Супинской.
1964 – премьера поэмы “Казнь Степана Разина”.
1966 – празднование 60-летия; инфаркт; получил звание “Герой Социалистического Труда” (первый среди музыкантов).
1969 – премьера 14-й симфонии.
1972 – премьера 15-й симфонии.
9 августа 1975 года Дмитрий Шостакович умер, похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве. {jcomments on}