ТРИПТИХ. Э П И Л О Г
(1887 год)
Занятая своими делами, Мария не сразу заметила, что из комнаты матери уже давно не доносится никаких звуков. Она подошла к двери, тихо распахнула её. Клара сидела в глубоком кресле перед горящим камином, рядом, на столе, в беспорядке лежали исписанные листы, старые конверты. Движение руки и листок, который она держала, полетел в камин. Огонь весело подхватил его, вспыхнул ярким языком. Он сжался, почернел, превращаясь в пепел.
- Что ты делаешь, остановись, - испуганно закричала Мария, - ты не должна, не имеешь права, это принадлежит не только тебе.
Она бросилась к матери, схватила её за оби руки, крепко сжала. Клара не сопротивлялась. Мария упала перед ней на колени, рыдая, зарылась лицом в складки её платья, но рук не отпускала.
- Зачем, зачем ты сжигаешь их? Эти письма не только твои, ты не должна!
Они долго сидели так в сгустившихся сумерках. Наконец Клара заговорила:
- Здесь недавно проездом был Иоганнес, у меня состоялся разговор с ним о том, чтобы вернуть ему его письма… Он отдал мне мои, и мы договорились их уничтожить. Мне тяжело было сделать это, я схитрила. Переписала несколько писем, а несколько утаила. Я не могла расстаться с ними. Свои письма он утопил в Рейне, а я должна сжечь мои.
Мария поднялась, оглядела комнату, ища, куда бы собрать письма, и, не найдя ничего подходящего, подняла внезапно подол платья и сгребла оставшиеся письма в свою юбку.
- Я не дам сделать это, - твёрдо заявила она, - мы не дотронемся до них, не будем читать… Не будем читать пока вы оба ещё с нами, - тихо добавила она.
- Почему ты пришла так поздно, - с грустью проговорила Клара.
Клара Шуман умерла 21-го мая 1896-го года. Брамс был в это время в Ишле, извещение принесли поздно. В страшном волнении и спешке он бросился в Бонн, при пересадке перепутал поезда, опоздал. Он увидел лишь свежий холмик, на который и бросил три горсти земли. Он ещё долго стоял в одиночестве, устремив взор ввысь и вспоминая ночное небо в Швейцарских горах, когда они мысленно беседовали с отлетевшей душой Шумана.
« Теперь они вместе, они встретились, - думал он, - как горячо они любили друг друга, а я любил их обоих. Вскоре и я буду с ними. Мы вновь будем вместе и это - счастье!»
Он присоединился к ним восемь месяцев спустя, - 3-го апреля 1897-го года.
Мария сидела в комнате Клары, перед камином, и, как тогда, на столе лежали исписанные листы старых писем. Она долго не прикасалась к ним, думая о матери: « Теперь, когда дорогих мне людей больше нет с нами, я могу заглянуть в тайники их жизни, в их души. Я любила их, и моя любовь даёт мне на это право» Со священным трепетом читала она сохранённые матерью дорогие ей страницы писем Брамса.
«Возлюбленная моя Клара,
Жаль, что я не умею писать тебе с той нежностью, с какой я тебя люблю и не могу сделать для тебя столько доброго и хорошего, как хотелось бы. Ты мне бесконечно дорога, что не могу и высказать. Бесконечно хочется называть тебя любимой и всевозможными ласковыми именами, ничуть не опасаясь пресытиться этим…» Она взяла другой листок.
*
«…Вчера я получил твоё милое письмо, моя Клара. Ни о чём я не мечтаю так страстно, как о возможности тебя утешить, но как? Мне и самому твои страдания кажутся столь жестокими, что приходится отказываться даже от мысли об этом.
Если бы ты могла чувствовать, с какой любовью я о тебе думаю, то, может быть, это хоть иногда бы и утешало тебя. Я люблю тебя несказанно, моя Клара, так, как только умею любить. Как много ты вытеснила из моего сердца и продолжаешь вытеснять с каждым разом, я всё больше в этом убеждаюсь, когда нахожусь вдалеке от тебя…»
Они любили друг друга, - думала Мария. Она - прославленная артистка, на 14 лет старше его, семеро детей; он - юный, начинающий композитор, боготворивший нашего отца и преклонявшийся перед ним. Как две звезды на холодном небосводе судьбы, они неслись каждый по своей орбите, по своему неизменному жизненному пути, с которого не свернуть, не сойти. Лишь издалека могли посылать они друг другу тепло и свет, так необходимый каждому. Ни одну женщину он так и не смог назвать своей женой, оставшись на всю жизнь одиноким. Она, потеряв мужа, едва переступив своё 35-тилетие, ещё 40 лет вела вдовью жизнь, ища утешение лишь в музыке и своих детях. Но судьба не была милостива к ней: ей предстояло похоронить еще троих из них.
Сердце Марии наполнилось печалью.
Она собрала письма, аккуратно сложила их в красивую шкатулку, долго держала её в руках, задумчиво глядя на изящно инкрустированную крышку, гладила её, как гладят живое существо…
- Да будет благословенна и вечна память о ВАС!? произнесла она спокойно и как-то особенно торжественно. В глазах её светились умиротворение и покой.
С. Малыш
2010 год {jcomments on}