ТРИУМФ ВЕРТИКАЛИ

эйф Известен парадокс, удивляющий и травмирующий трезвый человеческий рассудок: мягкие человеколюбивые либерально-демократические режимы и мирное безоблачное существование, благоприятные для частной жизни отдельного человека, не могут, как правило, породить великих произведений архитектуры. С другой стороны, большинство монархий, жестоких и бесчеловечных теократических и авторитарных режимов – от Древнего Египта и вплоть до тоталитарных государств 1930-1940-х – оставили после себя выдающиеся шедевры зодчества.

Ницше высказался как-то в том духе, что обычно, именно величайшая диктатура порождает величайшее сопротивление человека, которое и является источником и двигателем достижений человечества.Почему это так, почему нельзя совместить сладкую дремоту мирного обывательского существования и мощный творческий взрыв монументального гения, рассуждать об этом, на мой взгляд, занятие неблагодарное. Можно констатировать это как факт, что практически невозможно быть одновременно филистером и Бетховеном, сдобрив подобную констатацию цитатой из универсального Гете, наподобие:

“Und so lang du das nicht hast / Dieses: stirb und werde! Bist du nur ein trueber Gast / Auf der dunklen Erde.” (И пока ты не понял, что ты должен умирать и становиться снова, ты – лишь одинокий гость, печально бредущий по темной земле. – перевод автора немного вольный, адаптированный к русскому языку)

В том смысле, что чтобы стать Бетховеном, надо убить в себе филистера, и наоборот. И не горевать при этом об утраченном бытовом комфорте или об утраченных порывах духа, в обратном случае.

И все же на самом деле, мир не так черно-бел, и некоторые наблюдения, особенно связанные с недавней историей архитектуры, могут открыть нам новые горизонты и в прошлое и в будущее, пусть и не разрешая при этом парадоксов по сути, сделать видение проблемы более глубоким.

В Европе и в России в 30-е годы ХХ века Большой (фашистский) стиль в архитектуре пришел на смену функционализму и конструктивизму, также тяготевшему к голому функционализму. Функционализм и конструктивизм были представлены леваками, черпавшими свое вдохновение в прославленном Четвертом сне Веры Павловны из «Что делать?», где Чернышевский буквально со сладострастием описывает дворцы из стекла и алюминия, в которых члены коммуны должны наслаждаться всеобщим равенством и братством (правда, о третьей революционной ипостаси – свободе – в таких сооружениях и помыслить сложно).

Я думаю, мало кто поспорит с тем, что как бы ни хвалили искусство 20-х годов прошлого столетия за его необычность и экзотику, его оборотной стороной зачастую, если не всегда, была крайняя противоестественность человеческой природе. Экспрессионисты разлагали музыку на отдельные тона, намеренно нарушали все выверенные веками пропорции в архитектуре, живописи и скульптуре. У широких масс, к которым, как им казалось, они обращаются, авангардисты 20-х понимания так и не нашли. Шли годы, а рядовому пролетарию Исаакиевский собор был понятней и интересней, чем изыски новейшего искусства вроде сохранившейся до наших дней несмотря на употребление в те годы очень плохих строительных материалов, фабрики «Красное знамя» (1926-37, арх. Э. Мендельсон, Пионерская ул., 57), которую историки архитектуры ныне почитают «образцом соединения принципов функционализма и экспрессионизма». Или ансамбль Кировского райсовета работы архитектора Ноя Троцкого, прославившегося также созданием «Большого дома» по Литейному, 4.

Можно сказать так, что нарушая общепринятые правила, если выразиться фигурально, конструктивисты как бы заставляли человека ходить на голове или передвигаться горизонтально – то бишь ползать наподобие крокодила. Так они хотели создать нового человека, разрушив старого. Похоже, что из их фантасмагорий не получилось ни того, ни другого: рожденный ползать летать не может, а заставить ползать рожденного прямоходящим – задача, на поверку оказавшаяся сверхсложной.

Фашистский и сталинистский Большой стиль был, прежде всего, мощной реакцией на… экспрессионизм, супрематизм, дадаизм, функционализм, конструктивизм и далее по списку. Этим можно объяснить его утрированность, зачастую подчеркнутое тяготение к классическим формам. Большой стиль был настоящим восходом Аполлона-солнца после дионисийской ночи 20-х. Он, в свою очередь, призвал оппонентов революционеров предшествовавшего десятилетия – архитекторов, скульпторов и художников, воспитанных в классических традициях, но зараженных на рубеже веков модерном (Jugendstil, Art nouveau), и при этом стремившихся быть современными и востребованными.

Не хочется заставлять читателя воображать то, что он никогда не сможет увидеть вживую: здание Райхсканцелярии уже более полувека как снесено ураганным огнем советский артиллерии, а многие грандиозные проекты и Шпеера по эскизам самого Гитлера(вроде гигантской Триумфальной арки в 20 раз превышающую размерами ту, что в Париже на Елисейских полях) в Германии, и Иофана в сталинском СССР (300-метровый памятник Ленину в Москве) так и не были осуществлены.

Однако каждый из нас может сеть в авто и за полтора часа доехать до маленького, далеко не полностью сохранившегося в ходе последних войн, но все же бесценного образца многих архитектурных эпох. Я говорю о Выборге и о двух всемирно известных архитектурных шедеврах, слава Богу, уцелевших в городе после двух штурмов 1939/40 и 1944 годов. На их примере, на резком контрасте горизонтальности как принципа и вертикали как принципа можно пояснить то, о чем я говорил выше.

В самом центре Выборга в тенистом парке, летом прячась за пышными зелеными кронами, а зимой давая фон графике голых ветвей, стоит библиотека Алвара Аалто (построена между 1927 и 1934 годами). Я написал «стоит», а на самом деле она – лежит. Приезжайте, и убедитесь сами. Это признанный шедевр функционализма: здание состоит из читального зала с его тщательно проработанными светильниками верхнего света и необычной формы аудитории с просторным, соединяющим их вестибюлем. Все для людей, для людей как массы, для людского муравейника.

Но пройдите от библиотеки на Северо-запад в сторону залива и там после одного из поворотов на самой высокой гранитной скале, увенчивая ее, действительно СТОИТ с тонкими шпееровскими колоннами подлинный шедевр конца 30-х. Это Художественная школа, построенная по проекту тогдашнего главного архитектора Выборга Уно Вернера Ульберга (сохранились и дома, построенные по его ранним проектам на рубеже веков, чистейшие образцы северного модерна). Когда смотришь на этот городской форпост, расположенный на самой высокой точке суши над бездной моря, менее всего думаешь о его функциональности, хотя, надо полагать, Ульберг о ней позаботился. Скорее, думаешь о месте человека во вселенной, об утверждении человеческой воли над вечно переменчивой стихией. Это что-то из Ибсена, наверное, Строитель Сольнес...

Подобных примеров можно найти немало, но этот, на мой взгляд, наиболее контрастен и нагляден. В целом, победа нацистских и сталинистских архитекторов над конструктивистами 1920-х может быть названа Триумфом Вертикали. В прямом смысле, это было торжество вертикали над горизонталью в чисто техническом архитектурном отношение.

Есть еще одна замечательная иллюстрация к вышесказанному о торжестве, Триумфе вертикали в авторитарно-тоталитарном искусстве.

Я держу в руках открытку, купленную мной в Париже у букинистов на Сене 4 года назад.

В 1937 году в Париже проходила очередная Всемирная выставка достижений науки и техники, и как мы видим на этой открытке два павильона – германский (трибуна с Орлом и свастикой работы Альберта Шпеера) и советский (Рабочий и Крестьянка Веры Мухиной на монументальном постаменте Иофана) – оказались друг напротив друга. Не знаю, стоит ли тут что-нибудь комментировать или добавлять. Просто-таки и символическая, и пророческая картинка. И высоко-высоко на символами Райха и СССР возносится наднациональная Эйфелева башня. Тут, конечно, есть о чем пофилософствовать и над чем поразмыслить…

Конечно, вспомнив Эйфелеву башню, нельзя обойти стороной и нью-йоркские «демократические» небоскребы. Но при ближайшем изучении вопроса, мы обнаружим, что их вытянуло вверх религиозное (иудео-христианское) мессианство явных и тайных вождей Нового Света, породившее эту своеобразную мегаломанию. Так же как в свое время мессианство средневековой Европы тянуло в небо готические шпили.

Афинский Парфенон, хотя и создан «демократическим» государством, однако нельзя забывать, что афинская «демократия» была вообще-то рабовладельческой и вынуждена была оказывать героическое сопротивление военному давлению персидской деспотии и внутригреческих оппонентов в лице Спарты…

Для создания значительного – и по размерам и эстетически – шедевра архитектуры, необходим Триумф Воли отдельного человека, группы людей, касты, сословия над значительной человеческой массой. Необходимо подавление огромного количества отдельных маленьких воль маленьких людей, мечтающих возиться в своих огородах, волей одного или нескольких демиургов. И торжество этой творческой аполлонической воли выражено – с множеством вариаций – в физическом Триумфе вертикали. И пускай каждому из нас сегодня хочется жить своей маленькой комфортной человеческой жизнью, мы навряд ли сможем равнодушно пройти мимо этих монументальных, зачастую подавляющих нас Символов великих достижений человечества.

{jcomments on}