ДАВИД ГЕРИНГАС, РОБЕРТ ШУМАНН И МАРШ ДАВИДСБЮДЛЕРОВ ПРОТИВ ЛОРЕЛЕИ

 Музыка не только приятна, она полезна, идет прямо к сердцу, ускоряет кровообращение, усмиряет бешенство… укрощает тиранов. Без музыки человек – ничто. Людям надо всё бросить и предаться одной музыке.

Иван Танеев, отец композитора Сергея Танеева

 

Чтобы собирать полные залы и срывать бурные аплодисменты и крики браво, нужно играть академическую музыку так, как будто её сочинили вчера. Или как будто это импровизация, и, играя вариацию № 5, ты ещё сам не знаешь, что будет в финале.
Концертный зал – это, в конце концов, не музей!
Так думал я, уходя с досадой после первого отделения одного клавирабенда, где пухлый молодой человек в очках, заставив слушателей подождать его минут двадцать, вышел с пингвиньим видом эдакого молодого, но уже великого – дескать, чем я хуже Григория Соколова, а!? – и стал играть Шуберта – эти лёгкие тирольские ленлеры – с такой дидактикой, что, честно говоря, хотелось свистеть и кричать…
Потом было что-то – то ли Равель, то ли Дебюсси – но если любую музыку сыграть в подобном школьно-наставительном ключе, то это совершенно безразлично: Бетховена от Берга не отличишь. Поэтому, наверное, и не запомнил…
После первого отделения, вырвавшись в фойе, встретил там двух питерских пианистов Стаса Соловьева и Сашу Пироженко, спрашиваю: ну как? Говорят – гениально. Причём, гениально всё – и исполненные произведения и их подача. В общем, корпоративная солидарность – явление глубоко природное и неискоренимое.
На второе отделение, где должен был прозвучать 28-й опус Шопена, я оставаться не стал. Уж слишком музыка прекрасная, чтобы так над собой издеваться.

  *     *     *
Но, к счастью, в ситуацию, описанную выше, попадаешь нечасто.  Чаще приходится разрываться между концертом хорошим и очень хорошим.
Одним из самых ярких впечатлений – и не только этого года, но и за всю четверть века моих визитов в большие и малые залы – стал Виолончельный концерт Шумана, сыгранный Давидом Герингасом. Нехорошо разбрасываться высокими словами, но когда оказываешься в присутствии гения, это ощущаешь сразу. Масштаб личности не почувствовать невозможно.

Это было 14 февраля, в день Святого Валентина, в БЗФ. Кроме Виолончельного концерта в тот вечер прозвучали ещё две вещи Шумана – Увертюра, скерцо и финал, оп. 52 и Симфония № 1, «Весенняя». Дирижировал Аркадий Штейнлухт, дирижировал так, что из нервного и темпераментного Шумана получался сладенький и умильный Мендельсон. Аркадия Штейнлухта, конечно, может извинить тот факт, что он вышел дирижировать на замену заболевшему Владимиру Альтшулеру, но вспоминая предновогодний концерт, где он погубил аккомпанемент к Первому концерту Брамса, и еще хуже, чем "Весенней" дирижировал 4-ой Шумана, начинаешь думать о том, что, может быть, человек просто занимается не своим делом. Хотя все музыканты отзываются о нём очень тепло и говорят, что Аркадий Штейнлухт - человек огромной музыкальной эрудиции.

Однако испортить аккомпанемент к Виолончельному концерту Штейнлухт не сумел. Присутствие Давида Герингаса создавало удивительную ауру, делая суету дирижёра на сцене излишней. Да никто на него и не смотрел.
Когда я увидел Герингаса с виолончелью, у меня возникло ощущение дежа вю. Дело в том, что он в своем сегодняшнем возрасте внешне удивительно похож на Даниила Шафрана года 1992-93, который на этой же сцене играл этот же концерт, и слушал его тот же человек, то есть я. Играл Шафран не хуже, но совсем по другому – более отстранённо, бесстрастно. Наверное, как бы предчувствуя свой скорый уход.
У Герингаса этот гениальнейший опус Шумана прозвучал очень взволнованно и вокально – он буквально прожил и пропел всю виолончельную партию в духе «Любви поэта» и других шумановских песен.
Музыка в первой и второй частях демонически прекрасная и местами просто страшная – в сольной партии какая-то исповедь, испуг и жалоба Шумана – человека, столкнувшегося с чем-то неизвестным и жутким, с каким-то демоном, который хочет утащить его душу даже не в ад, а в каком-то неизвестном направлении. И от этого становится ещё более жутко. Маршевая фигура в аккомпанементе оркестра – императив демонических сил, которому невозможно ничего противопоставить. Вот виолончель пытается вырваться – сумасшедший пассаж, Aufschwung. Оркестр бесстрастно в миноре повторяет маршевую фигуру, и виолончель… тоже повторяет её… Человек сломан. Надо было в этот момент видеть лицо Герингаса!

Что за Демон так упорно борется за душу Роберта Шумана? Уж не Лорелея ли это поёт на крутом рейнском берегу?

Zu Bacharach am Rheine
Wohnt eine Zauberin,
Sie war so schön und feine
Und riss viel Herzen hin.

Und brachte viel zu schanden
Die Männer rings umher,
Aus ihren Liebesbanden
War keine Rettung mehr.

Не эти ли силы заставили Шумана одним туманным февральским утром прыгнуть в Рейн с моста?
В финале у Шумана как обычно Карнавал, Марш славных Давидсбюдлеров, которые в очередной раз вырывают его мятущуюся душу из лап коварного Демона.

Закрываю глаза и вижу мучительное и просветлённое лицо Давида Герингаса, и мне становится жутко и так хорошо…
Я подошёл взять у Герингаса автограф, и – представьте себе! – никакого снобизма, никакой позы у этого откровенно гениального человека и музыканта (он, кстати, не заставлял себя ждать и 5 минут). Мы обменялись несколькими фразами, и я навсегда запомню его мягкое тёплое рукопожатие…

(продолжение следует) {jcomments on}

1