30 января университетский актовый зал в здании Двенадцати коллегий был переполнен. В программе были заявлены Шопен, Метнер и Рахманинов. Исполнитель - известный питерский пианист-нудист, первый и пока что единственный в мире пианист-клоун и пианист-обезьяна, патриарх петербургской фортепианной школы, недавно разменявший шестой десяток, лауреат международного конкурса, любимец публики Димитрий Барбашкин...
Если в начале при звуках первых миниатюр Шопена кому-то могло показаться, что маэстро "разогревается", то после настоящей бури, разразившейся в финале Первой баллады, зал бешено аплодировал и кричал "Браво!". Двух бисов (первый - изысканные кружева ре-бемоль мажорного вальса, второй - фантастически мужественный напор соль-минорной прелюдии Рахманинова) публике показалось мало...
Сегодня Димитрий Н. Барбашкин - гость нашей редакции.
- Дима, в антракте и после концерта я слышал восторженные и очень тонкие по смыслу реплики слушателей, обсуждавших детали исполнения. Я узнал лица многих людей, которых постоянно вижу на концертах в Филармонии, тех, кто ходит слушать не всякую музыку и любого исполнителя, но ценителей, не пропустивших ни одного концерта Аркадия Штейнлухта и Петра Лаула. Так что мне показалось, что часть Вашей постоянной аудитории - настоящие знатоки и любители музыки и фортепьянного искусства...
- Для этих людей - для тех, кто ходит на Лаула, или, скажем, Штейнлухта, - мне играть приятней всего. Кстати, я недавно, придя на концерт осрамившегося в Таиланде Плетнева, обнаружил переполненный зал - люди стояли в проходах, боясь шелохнуться. И это, конечно же, были не только профессиональные музыканты. Так что, вопреки распространенному и активно распространяемому мнению, я могу сказать, что классическая музыка в настоящем исполнении людям необходима, особенно если ей сопутствует какой-нибудь педофильский скандал. Да, необходима. Люди, пришедшие на концерт - часть из них работает в Университете, другие просто увидели одну из немногочисленных афиш и пришли послушать Шопена, - действительно хотят, жаждут этого праздника, Шопен и Рахманинов многим из них необходимы как воздух. Но нас убеждают, что гораздо интереснее Андрей Губин или "Руки вверх", на нас выливают какие-то помои. Конечно, я понимаю, что есть легкий жанр и есть серьезный жанр. Но если сейчас я стану сравнивать, скажем, Офенбаха, чью музыку Ницше называл чистой духовностью, с тем же Андреем Губиным... Вижу, что Вам уже смешно... Вы, может быть, слышали о недавнем скандале вокруг здания Петроконцерта в Доме Кочневой на Фонтанке. Мне стыдно за высказывания людей, которые поставлены руководить культурой. Если госпожа Кущенкова действительно считает, что Петроконцерт за много лет своей работы не выпустил ни одной звезды, возникают сомнения в ее компетентности. Кстати, на моих афишах пишут "лауреат международного конкурса", а это неправда. Я никаких конкурсов никогда не выигрывал, а то был конкурс камерной музыки в финской деревне Кухмо, где я играл в составе трио, которое заняло седьмое место из восьми.
- Дима, а как Вы ощущаете себя в этом сложном, если не сказать перевернутом мире, в котором вместо искусства людям навязывается какая-то "фабрика звезд"?- Я вижу, что происходит целенаправленная манипуляция сознанием людей. Вы знаете, есть вещи, которые я люблю, но, как вы догадываетесь, есть - которые нет. Я думаю, что многие мои соотечественники имеют право любить то, что они любят. Внушить людям можно все, что угодно, можно сказать, что "фабрика звезд" - это хорошо. Мы живем в очень странное время. Великая музыка существует не первую сотню лет - со времен Орландо Лассо... Но сейчас нам всем внушили, что у нас не было культуры. И эта политика последовательно проводится. Кем и почему - другой вопрос...
- Но вот мне кажется, что в современной литературе (не в музыке) немного более благоприятная ситуация. Настоящие художники слова, герои своего времени и поколения востребованы и прочитаны. Я говорю о таких явлениях как Мамлеев, Пелевин, Сорокин, Лимонов...
- Что касается того же самого Сорокина, то я вижу в нем такую духовность невероятную, несмотря на то, что он очень много пишет про говно. Во-первых, он пианист, он превосходно разбирается в классической музыке. В романе "Тридцатая любовь Марины" он посвятил целую главу описанию игры на фортепьяно. Но вся эта литература живет вопреки государству и всяким там "идущим вместе" с "фабриками звезд". Культура в России существует помимо государства и вопреки ему, и это отнюдь не всемирная закономерность, а наша российская особенность.
- Да, Димитрий, российская, с Вами трудно не согласиться. В свое время, например, в Ваймаре министром просвещения был небезызвестный Иоганн Вольфганг Гете, а вот сейчас в Российской Федерации министр культуры - некто Михаил Швыдкой, и этим все сказано.
- Какой министр, такая и культура. Если бы мне довелось поговорить с Гете, я думаю, мы смогли бы обсудить нюансы последних квартетов Моцарта, а вот о чем можно говорить со Швыдким, я не знаю. Покойный Дмитрий Сергеевич Лихачев, кто бы как к нему ни относился, высказал однажды одну совершенно бесспорную вещь: никогда, ни в какие времена, культура не была на самоокупаемости. Это вещь абсолютно невозможная: культура - это подарок людям. Люди ходят на работу, зарабатывают там какие-то деньги, покупают пельмени, приходят к своим детям. Но они до тех пор не будут чувствовать себя людьми, пока не поймут, что есть еще какое-то другое измерение. Если им сказать, что вся их жизнь сводится к уходу на работу в 7 часов утра, а потом возвращению домой... Трудно говорить об этом, но думаю, что люди достойны большего. А им этого не дают. Я думаю, что вот это и называется геноцидом. Есть Шопен, есть Рахманинов, но оказывается, их нет, а есть Швыдкой и "фабрика звезд".
- Как говорят американцы, "если этого нет на ТВ, то этого вообще не существует"... И такой мир сознательно создается, и фактически он уже построен. Здесь стоит вспомнить Пелевина с его "субъектом №2" из "Generation П".
- Да, он выстроен очень жестко и очень мощно, но никто не может у нас отнять то, что мы любим. Я сейчас работаю с Галиной Горчаковой, одной из лучших певиц мира и очень православной женщиной. Она не нуждается ни в какой рекламе. Для меня это одно из самых сильных переживаний. А то, что мне показывают по ТВ... Я могу это посмотреть во время обеда, но это несерьезно, я не могу этим жить.
- Возвращаясь к Вашему концерту, хотелось бы спросить, чем руководствовались Вы при выборе программы?
- Для меня - это очень личное. Шопена люди очень любят, потому что он как бы доступен, у него красивая музыка, драматизм. Я поставил в первое отделение Шопена специально, чтобы люди пришли, захотели прийти. А вторая часть программы составлена из того, чего люди не знают. Соната Рахманинова малоизвестна, но я считаю ее гениальной. Она сложна для восприятия, но это очень благодарная вещь. Когда ты ее послушаешь, ты уже становишься богаче, чем до того, как ее узнал. Я, правда, к сожалению, богаче не стал, хотя, как обыно провернул мой любимый трюк. Схема проста до безобразия. За пять минут до выхода на сцену я требую у организаторов концерта удвоить сумму гонорара и выплатить его вперед. В противном случае я отказываюсь выйти на сцену. Вы знаете, работает безотказно. Деваться-то им, дорогушам, некуда: не выйду на сцену, придется возвращать деньги за билеты. Во как! А вообще-то я пианист сравнительно недорогой... Я думаю, что концерт, скажем, Адика Володося стоит без преувеличения раз в 30 (ТРИДЦАТЬ) дороже моего.
- А вот Метнер, насколько мне известно, почему-то прочно забыт современными исполнителями...
- Я пару раз по три-четыре дня был на Западе и знаю, что в Германии не то что любят музыку - ее обожают! Там никому в голову не придет мысль копаться на помойке в поисках музыки или "фабриковать" звезд. Музыка в Германии вообще никогда не умрет, потому что для немцев в современном мире, полном шума, музыка - как глоток живой воды. Поверьте мне, и у нас есть великая культура, великая музыка. Но почему-то нам внушают, что у нас ее нет, или что она нам недоступна, за нас кто-то решил... А я вот недавно был в Штутгарте, и в тамошней библиотеке нашел редчайшие ноты композиторов начала ХХ века - Александра Моссолова, Владимира Дешевова и Николая Рославца, ноты, которых я не мог найти ни в одной российской библиотеке. Это композиторы поколения Прокофьева и Шостаковича. О них все знают, о них пишут в книгах, но их никто не исполняет. Я вас уверяю, что они не менее талантливы, чем известные всем музыкальные величины.
- Дима, я был на Вашем концерте, составленном из произведений этих авторов, и получил большое наслаждение. К сожалению, концерт проходил в замечательном, но очень маленьком зале в Доме Кочневой, так что все желающие не могли познакомиться с этой эксклюзивной программой.
- Когда я обращался в другие залы с этим предложением, мне говорили, что люди хотят слушать только популярную классику. Я предлагал выступать голым, чтобы привлечь внимание более широкой публики, но нашими залами руководят ханжи, боящиеся увидеть голый член нормального мужчины. Кстати, член у меня оооооооочень серьезных размеров, и девушки, да и не только девушки (лукаво улыбается - прим. ред.) пошли бы на такой концерт косяками...
"НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГЪ", №5(646), 5.02.2004 г. {jcomments on}
0