БРИТТЕН И ШОСТАКОВИЧ СНОВА РЯДОМ. ТЕПЕРЬ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ-2019

ЮБИЛЕЙ АЛЕКСАНДРЫ ПАХМУТОВОЙ В БЗФ

Первый в истории российско-британский оркестр – Фестивальный оркестр Бриттена-Шостаковича, BSFO – с немалым успехом выступил на сцене Большого зала С-Пб Академической Филармонии в прошедшее воскресенье, 15 сентября.

В программе концерта значились: Воан-Уильямс. Фантазии на тему Томаса Таллиса; Рахманинов. Рапсодия на тему Паганини; Бриттен. Четыре морские интерлюдии из оперы «Питер Граймс»; Шостакович. Симфоническая поэма «Казнь Степана Разина». Исполнители: Мирослав Култышев (фортепиано); Алексей Антонов (бас); Хор театра Новая Опера имени Е.В. Колобова; Ян Латам-Кёниг, дирижер.

Информация о предстоящем необычном концерте появилась на афишах Филармонии примерно за месяц, в середине августа. 15 сентября – это практически еще только конец мертвого сезона, сезона отпусков и гастролей. Театры начинают открываться в конце сентября, а открытие концертного сезона собственно Большого зала Филармонии происходит традиционно 21 сентября, в день рождения Шостаковича. И если с Шостаковичем и его обширным творчеством, как и с заявленным на афише Рахманиновым с его Рапсодией на тему Паганини, у нас в городе, в общем-то, все более или менее ясно, то Бенджамин Бриттен принадлежит, на мой взгляд, к числу самых недоигранных и недооцененных в наших краях всемирных гениев музыки. А кто такой Воан-Уильямс знают, скорее всего, только специалисты из консерватории – да и то далеко не каждый!

Публику концерт заинтересовал: народу для 15 сентября и вечера воскресенья, когда еще не закончилась дачная пора и отпуска, было достаточно. Не аншлаг, но почти. Неожиданно много молодежи: вероятно, это были молодые музыканты, студенты музучилищ и консерватории.

И их ожидания не были обмануты! Хотя оркестр в целом выглядел недостаточно сыгранным, сыроватым, это несовершенство искупалось задором молодости его музыкантов в сочетании с мудростью и опытом маэстро Латам-Кёнига.

Фантазии на тему Томаса Таллиса Ральфа Воан-Уильямса (1872-1958), открывавшие первое отделение, оказались очень английской, очень традиционной музыкой, не похожей ни на что знакомое нашему широкому филармоническому слушателю. Тема английского композитора и органиста елизаветинского века Томаса Таллиса (1505-1585) оказалась хоралоподобной, и все последовавшие вариации Воан-Уильямса носили характер религиозных размышлений и философствований в звуках. Очень симпатичное и эффектное, при этом вполне компактное произведение: стоит лишь пожалеть, что творения этого замечательного англичанина являются для наших залов такой редкой экзотикой. Рапсодия на тему Паганини Рахманинова, ровесника Воан-Уильямса, прозвучавшая вторым номером в первом отделении, по смыслу как бы рифмовалась с Фантазиями на тему Томаса Таллиса: как известно, кроме темы Паганини в Рапсодии Рахманинова присутствует тема из католической мессы Dies Irae. Получилось интересное сопоставление двух произведений композиторов-ровесников и отчасти по-видимому единомышленников, творивших в первой половине ХХ столетия на темы из времен Средневековья. В Рапсодии за роялем блистал непревзойденный петербуржец Мирослав Култышев, чьё зрелое мастерство с каждым годом становится все значительнее и интереснее. По словам Сергея Ролдугина, курировавшего с российской стороны создание оркестра, англичане были потрясены и очарованы пианистическим даром и возможностями Мирослава.

Во втором отделении были сопоставлены также современники и друзья – Бриттен (1913-1976) и Шостакович (1906-1975): Четыре морские интерлюдии из оперы «Питер Граймс» и редко сейчас исполняемая Симфоническая поэма «Казнь Степана Разина».

Несмотря на то, что Бриттен и Шостакович лично дружили и посвящали друг другу сочинения, трудно представить себе композиторов более непохожих друг на друга. Утонченный эстет, склонный к традиционной британской мистике и композитор-публицист, набивший руку на симфонических фельетонах, мастер гротеска – возможно ли быть дальше друг от друга? Полагаю, что если музыка Бриттена принадлежит к абсолютным высотам человеческого духа и сопоставима с творениями Баха, Бетховена, Шопена, Чайковского, то Шостакович во многом привязан исключительно к своему времени и рискует в будущем остаться не более чем иллюстрацией к главе, посвященной музыкальной культуре этого странного и искусственного политического образования ХХ столетия – СССР.

Тем не менее, сама по себе идея сопоставления в одном отделении произведений композиторов-современников, связанных к тому же личной дружбой, весьма плодотворна.

Морские интерлюдии из «Питера Граймса» - эстетская музыка, быть может, чем-то отдаленно родственная «Морю» Дебюсси, «Казнь Степана Разина» на стихи Евтушенко – типичная шостаковичская публицистика, плакатно яркая, энергичная и очень доступная. Музыка вполне симпатичная и социально функциональная.

Не знаю как другие слушатели этого замечательного концерта, лично я уходил в тот теплый сентябрьский вечер из Большого зала с надеждой и желанием послушать этот оркестр еще не раз и не два. Особенно, если он будет знакомить нас с замечательной британской музыкой, столь незаслуженно редко исполняемой в наших залах. {jcomments on}

1