Николай Корнев: Есть неизвестная, но замечательная русская хоровая музыка

Имя заслуженного деятеля искусств России Николая Корнева, основателя и художественного руководителя Петербургского камерного хора, созданного им еще в далеком 1977 году, хорошо известно нескольким поколениям петербургских меломанов, и любимо и уважаемо ими. Но не только хор – в 1998–2013 годах Николай Николаевич являлся также художественным руководителем и главным дирижером Государственного симфонического оркестра Санкт-Петербурга. За эти годы он провел множество концертов, в которых приняли участие оба коллектива – на них был представлен целый ряд российских и мировых премьер. По инициативе и под руководством дирижера в 2000-м году была возрождена традиция общедоступных концертов капеллы графа А. Д. Шереметева в зале Дворянского собрания – Большом зале С-Пб Филармонии. Глядя на молодого и энергичного Корнева, в это трудно поверить, но 27 декабря маэстро отметил свой 70-летний юбилей. Корреспондент «Вечерки», присоединяясь к хору поздравлений, задал юбиляру несколько вопросов.

- С каким чувством Вы встречаете юбилей?

- Неоднозначно, по-разному. Но самое главное, что я сейчас занят очередным проектом – созданием Антологии русской хоровой музыки четырех периодов. Сейчас мы находимся в самом интересном – третьем периоде, это расцвет русской музыкальной культуры вообще и хоровой, в частности. Это вторая половина 19-го и первая половина 20-го века, когда в нашей культуре произошел буквально взрыв, который выплеснул огромное количество композиторов и их творений и моментально создал несметное число хоровых коллективов в России.

- Речь идет о цикле концертов или о студийных записях?

- Прежде всего, о студийных записях. Насколько мне известно, в мире нет аналогов тому, что мы уже сделали за четыре последних года – это больше ста дисков с программами, составленными из хоровых сочинений русских композиторов недавнего прошлого. Там очень много непетого и незаслуженно забытого материала. Некоторые сочинения не были исполнены ни разу даже при жизни композиторов. Вообще же этот проект родился из предшествующего, который я назвал «Неизвестная хрестоматия»: были записаны 4 диска самых известных композиторов – Чайковского, Танеева, Калинникова, других – из учебного репертуара музыкальных училищ и консерваторий – то, что фактически неизвестно широкой слушательской аудитории. Это прекрасный сценический материал, который при этом очень редко выносится на сцену. Для исполнения всего этого, мы возродили традицию общедоступных концертов графа Шереметева в зале Дворянского собрания (Большом зале Филармонии), где состоялось очень много премьер.

- Например?

- Последнее, чем мы сейчас очень увлечены – это творчество Николая Семеновича Голованова (1891-1953), известного в советское время московского дирижера, который писал церковную хоровую музыку. Вы могли ее слышать на нашем недавнем концерте 26 ноября в Большом зале. На сегодняшний день мы записали все созданное им – и изданное, и неизданное. В советское время он творил, конечно же, свою духовную музыку «в стол» без надежды, что все это будет исполнено. Но вот настал его час, и мне кажется, что для исполнителей это будет очень серьезный толчок – узнать это имя и познакомиться с этой музыкой. Также мы записал 4 диска хоровой музыки Николая Шведова (1886-1954), русского композитора и дирижера, который с 1925 года жил в США. Эта музыка также практически неизвестна.

- А произведения ныне здравствующих композиторов Вас интересуют?

- Это будет наш четвертый период. Первый период – это эпоха партесного пения, второй – классический концерт, время Дмитрия Бортнянского и Максима Березовского, включая итальянцев, которые работали здесь в Капелле и сочиняли духовные концерты на русском языке.

- А до стихир Иоанна Грозного Вы не добирались?

- Если Бог даст времени и здоровья, доберемся. Но сейчас пока что это наших ближайших планов достаточно далеко.

- Возвращаясь к истокам: а почему Вы выбрали именно хоровое дирижирование?

- Я поступил в Хоровое училище имени Глинки и, окончив его, продолжал следовать этой линии и в Консерватории, потом преподавал в Институте культуры и в Консерватории тоже. А толчок этому дал мой отец, Царствие ему небесное, потому что его отец и мой дед был старостой церковного хора. Это и определило, очевидно, мой жизненный путь. Меня в Капелле прослушал Палладий Андреевич Богданов, который отдал всю жизнь служению хоровому делу, и рекомендовал в Хоровое училище. Аппетит приходит во время еды, и я очень рано стал работать с любительскими хоровыми коллективами – в советское время они существовали почти при каждом предприятии и учреждении. Среди прочих у меня был камерный хоровой коллектив из 16 человек одного Научно-исследовательского математического института. Я с ними проработал 12 лет, и, никогда не забуду, насколько мне была интересна эта удивительная поистине «пифагорейская» близость математиков к музыке. Мы с ними пели сложнейшие пятиголосые сочинения Кодаи, например…

- Скажите, а у Вас хватает время на какой-то досуг, хобби?

- Самое мое главное увлечение – то, о чем мы сейчас с вами говорили – русская хоровая музыка. Но отвлекаться мне сейчас приходится, потому что у меня два мальчика четырех лет, двойняшки, поэтому все свободное время я посвящаю им. Рыбалка и другие мои пристрастия давно ушли или отставлены в сторону. {jcomments on}