РУССКАЯ ДУША ЧЕРЕЗ ПРИЗМУ ВАЛЬСА

Конец филармонического сезона таит в себе некоторые заведомые неприятности. Одна из них – полупустые залы в уикэнды, когда не самые стойкие меломаны между музыкой и дачей выбирают второе: все-таки май месяц не круглый год! И хотя нынешние май, июнь и июль не балуют нас солнечными деньками, филармонические и театральные залы заметно пустеют, особенно вечерами пятницы и субботы, а отчасти и воскресенья. Перед менеджерами залов встает неизбежный и неумолимый вопрос, что сделать, чтобы задержать публику в городе и заставить ее между дачей и музыкой выбрать музыку?

Ответ самоочевиден: в афишу необходимо поставить концерт какого-то сверх-харизматичного исполнителя, которому уважаемая публика не отказывает нигде и никогда. Ну и, конечно же, необходима сверх-популярная программа а ля «Времена года» - хочешь Вивальди, а хочешь Чайковского.

Санкт-Петербургская Филармония уже не в первый раз радикально решила вопрос одного из пятничных вечеров конца сезона приглашением народного артиста России Максима Федотова на сей раз в роли дирижера, а программа, предложенная им публике, была в смысле популярности просто-таки насмерть убойной – два отделения русских вальсов: от Чайковского до Тариевердиева. Такая программа устроит и утонченного знатока с тремя консерваторскими образованиями, и обычную сентиментальную петербургскую интеллигентку постбальзаковских лет – традиционного завсегдатая Филармонии. Да и у оркестра АСО в нашем городе есть свои верные и преданные поклонники.

В результате – переполненный зал, супер-аншлаг в пустое безаншлаговое время года!

Точное название программы «ДВА ВЕКА РУССКОГО ВАЛЬСА» получило свое отражение в двух отделениях, первое из которых посвящено XIX веку, второе – ХХ-му.

Трудно было сомневаться в том, что королем первого отделения окажется Чайковский, три вальса которого из «Спящей», «Щелкунчика» и «Онегина» имели у публики громкий (судя по аплодисментам и крикам «браво!») и ожидаемый успех. Но вот появление знаменитейшего до-диез минорного вальса Шопена в утонченно-прозрачной без меди оркестровке Глазунова удивляло – ведь это же русская программа! Откуда здесь шедевр польского гения? Маэстро Федотов, являющийся помимо уникального музыканта, огромным знатоком истории музыки, отвечает: а вы разве не помните, что Польша была в то время частью Российской Империи, и Шопен всю жизнь прожил в Париже по российскому паспорту?

Холодным блеском под волшебными взмахами рук маэстро Федотова очаровали слушателей вальсы Рубинштейна и Глазунова. У него эта музыка отнюдь не скучна, Федотов наполняет ее своим удивительным и уникальным художественным взглядом на мир, который присущ, наверное, только ему. У древних эллинов это называлось, кажется, апеллесова черта – один штрих, по которому можно узнать руку мастера.

Второе отделение было переполнено хитами, и оказалось, судя по реакции публики, чуть ли не успешнее первого: вальсы – из «Метели» Свиридова, из «Маскарада» Хачатуряна, Тариевердиева из «Иронии судьбы», вальс Золушки и Полночь из знаменитого балета Прокофьева – музыка, от которой у меня муражки побежали по спине, а сидел я рядом с медью в ложе Б...

Но особенно грандиозный успех у публики произвели Вальс из музыки к фильму «Война и мир» Овчинникова и пряно-пикантный Вальс из Джазовой сюиты №2 Шостаковича, послуживший саундтреком к великой мистерии Стенли Кубрика «С широко закрытыми глазами».

Максим Федотов, делая порой неожиданные акценты, ritardando и ферматы, показал русскую душу через призму вальсовых ¾ с несколько неожиданной – утонченной и изысканной стороны. Это был триумф настоящего русского, но при этом изощренного, эстетского искусства, понятие о котором обычно не принято связывать со словом Россия.

Маэстро Федотов с его удивительным и, скажем более, волшебным дирижерским мастерством, показал Россию, похожую на сказочно-эстетскую Русь дягилевских «Русских сезонов».

И битком набитый зал петербургского Дворянского собрания, где в свое время русская аристократия как раз-таки вальсировала под Шопена и Чайковского (он же – Большой зал Филармонии), это оценил – шквалом оваций, криками «браво!», «брависсимо!» и дружным вставанием.

…Размышляя о феноменальном успехе у публики Максима Федотова, я подумал о том, что Максим при помощи гениальной музыки просто, по-человечески разговаривает с залом, он хочет что-то рассказать людям, пришедшим на его концерт. И главное – ему есть, что сказать, а его интонация очень доброжелательна, потому что он любит тех людей, которым он играет. Никакой надменности, никакого самолюбования – в голосе оркестра Макса Федотова звучит искренняя и взволнованная речь. А имеющий уши, это слышит! {jcomments on}