АНТОН БРУКНЕР: «ВСЕ К ВЯЩЕЙ СЛАВЕ ГОПОДА!»

ПОЛУЧИТЬ БОЛЕЕ ПОДРОБНУЮ ИНФОРМАЦИЮ О ТВОРЧЕСТВЕ БРУКНЕРА ВЫ МОЖЕТЕ НА САЙТЕ: http://www.bruckner.ru , и на http://exomni.narod.ru/music/ab.htm

Так уж получилось, что Антон Брукнер относится к плеяде тех великих композиторов, чью музыку редко исполняют в наших концертных залах. Исключение – нынешний сезон, что связано со 185-летием со дня рождения композитора. Эту музыку не изучают в детских музыкальных школах, лишая юных музыкантов даже малейшего представления о масштабах дарования этого композитора – по крайней мере, так было в далекие годы начала моего ознакомления с Музыкой.

Когда же впервые, в гостях, я услышала Брукнера на виниле (а это была светлая и мощная ми-мажорная Седьмая симфония), то, завороженная, оцепенев и вжавшись в диван, впитывала и впитывала эту великую музыку, в самых патетических местах в пух изничтожая бумажные салфетки. 31 марта в Большом зале филармонии имени Д.Д.Шостаковича прозвучал Te Deum и Симфония № 9 Антона Брукнера. Именно в таком, хронологическом порядке, хотя сам композитор завещал исполнять Te Deum в качестве финала Девятой. Представляя свой диалог с Господом у врат Рая, Брукнер говорил: «Когда Бог призовет меня и спросит: «Как ты распорядился талантом, который я даровал тебе?», я хотел бы подать Господу партитуру Te Deum-а и сказать: «Посмотри, это я сделал только для Тебя одного!». Надеюсь, он будет судить меня милостиво. Уж после этого я, наверное, проскочу». Эта не без юмора высказанная мысль прекрасно раскрывает отношение композитора к свому любимейшему детищу.

И действительно, это великолепное произведение потрясает: есть в нем и проникновенная молитва, и строгий григорианский хорал, и торжественное звучание фанфар, и нежные «голоса ангелов». Слушаешь, и кажется, что вырастают крылья – совсем как при посещении готических соборов.
     Симфония Брукнера с фатальным номером «девять» (для многих композиторов сочинение девятой по счету симфонии являлось роковым, а симфония – последней) состоит из трех частей. Тяжело больной композитор все время молился о даровании ему сил для окончания симфонии и посвятил ее «возлюбленному Богу». Опасаясь, что он не успеет завершить симфонию, Брукнер завещал исполнять Te Deum в качестве финала этой симфонии. Девятая – это и обращение к Творцу, и выраженное ощущение близости неотвратимой смерти, и ироничное отношение к несовершенству мира, и очень личное обращение к потомкам.
     Нельзя не отдать должное прекрасному исполнению: одновременно строго и страстно прозвучал Академический симфонический оркестр филармонии под управлением его художественного руководителя и главного дирижера Александра Дмитриева. Очень порадовало деликатное и в то же время мощное исполнений духовой группы, и вообще, трудно выделить кого-то из оркестрантов. Не удивительно также, что своими аплодисментами публика вызвала на сцену художественного руководителя Певческой капеллы Санкт-Петербурга Владислава Чернушенко – за безукоризненное исполнение капеллой хоровых партий в Te Deum-е.
      Итак, аплодисменты отгремели, концерт завершился, зал опустел, а в ушах все звучит божественный земной творец Брукнер, посвящавший свои произведения Творцу Небесному.

ЧИТАЙТЕ ИНТЕРВЬЮ С ТЕОДОРОМ КУРЕНТЗИСОМ О ДЕВЯТОЙ СИМФОНИИ БРУКНЕРА: http://www.bruckner.ru/texts/currentzis.html

АНЕКДОТЫ ИЗ ЖИЗНИ БРУКНЕРА

1. ...кто смеется последним

Крестьянская натура Брукнера никак не принимала столичной моды. Будучи профессором консерватории, он продолжал носить по-крестьянски просторные черные костюмы с чрезвычайно короткими брюками (он объяснял это удобством игры на ножной клавиатуре органа), а из кармана его пиджака вечно торчал большой голубой платок. На голове же профессор музыки по-прежнему носил деревенскую шляпу с отвислыми полями.
Над Брукнером подтрунивали коллеги, посмеивались студенты... Один его приятель как-то сказал:
- Дорогой маэстро, позвольте мне со всей откровенностью сказать вам, что костюм ваш просто смешон...
- Ну, так смейтесь, - добродушно отвечал Брукнер. - Но позвольте и мне не менее откровенно напомнить вам, что я прибыл сюда вовсе не для демонстрации последней моды...

2. не стоит спешить

Некто Целльнер, секретарь Общества друзей музыки, чрезвычайно невзлюбил Брукнера, в котором он видел своего опаснейшего конкурента.
Пытаясь всячески досадить новому профессору, Целльнер не ограничивался тем, что повсюду отзывался о нем уничижительно.
- Этот Брукнер как органист - полное ничтожество! - утверждал он.
Но этого было мало: во время занятий Брукнера со студентами Целльнер демонстративно тушил в аудитории свет или включал сирену в соседнем помещении. А однажды "дружески" посоветовал композитору:
- Было бы лучше, если бы вы выбросили на свалку все свои симфонии и зарабатывали на жизнь игрой на шарманке...
На это Брукнер ответил:
- Я бы с удовольствием последовал вашему совету, многоуважаемый господин Целльнер, но все же хочу довериться не вам, а истории, которая, уверен, распорядится более беспристрастно. Подозреваю, что действительно кто-то из нас двоих непременно окажется на свалке музыкальной истории, но стоит ли так спешить? Кто там найдет свое место, решать не вам и не мне. Пусть в этом разбираются потомки... xcity

3. у нас в деревне...

До конца жизни Брукнер оставался человеком по-деревенски простодушным. Посетив как-то концерт, в котором прозвучала его Четвертая симфония, композитор подошел к знаменитому дирижеру Гансу Рихтеру и, желая от души поблагодарить его, достал из кармана талер и, сунув его в руки оторопевшего дирижера, сказал:
- Выпейте-ка за мое здоровье кружечку пивка, премного вам благодарен!..
В его родной деревне именно так благодарили мастера за добрую работу.
На следующий день профессор Рихтер отнес брукнеровский талер к ювелиру, тот припаял к нему серебряное ушко, и знаменитый дирижер постоянно носил его при себе на часовой цепочке. Талер стал для него драгоценным напоминанием о встрече с автором симфонии, которой, как он твердо верил, предстояло жить в веках...

4. три симфонии - маловато...

Из деревенского мальчика-певца Брукнер стал профессором Венской консерватории, удостоился звания почетного доктора. В личной жизни успехи замкнутого, нелюдимого музыканта были гораздо скромнее. Когда уже в пятидесятилетнем возрасте его спросили, почему он не женат, композитор ответил:
- Где же взять время? Ведь сначала я должен сочинить свою Четвертую симфонию!

{jcomments on}