ВДОХНОВЕНИЕ ПОДДЕЛАТЬ НЕЛЬЗЯ

фото Владимира ПЕШКОВА

В одном из недавних интервью, посвященное фестивалю «Площадь искусств», Юрий Темирканов заметил, что необходимо «отличать плохое от хорошего». От себя добавлю, что так же важно отличать поддельное от настоящего. Я про искусство, разумеется.

22 декарбя в БЗФ перед нами выступили лауреаты престижнейшего европейского конкурса королевы Елизаветы (2013), в номинации фортепиано: Реми Женье, Матеуш Боровяк и Борис Гильтбург.

Излишним будет говорить о том, что внимание к этому фестивалю у петербуржцев повышенное, и, как следствие, полный зал, волнующий аншлаг.

Тем интереснее становится ожидание финала конкурса в миниатюре.

Вечер был открыт ре минорным концертом Моцарта (№20) в исполнении молодого французского пианиста Реми Женье, обладателем II премии.

Ясность звуковой палитры, внимательнейшее отношение к тексту композитора, безупречная техническая дисциплина, говорят о высоком уровне вовлеченности в тайны исполнения классической музыки. На протяжении всего концерта, остается ощущение камерности, без лишнего драматизма и пафоса. Заслуженный коллектив симфонического оркестра мягкими прикосновениями обволакивал каждый звук пианиста, чутко следил за интонационными поворотами, внимательно прислушивался к темпам Реми и ни в чем не ограничивал свободу солиста. Некоторую свободу французский пианист позволил себе только в бетховенской каденции в первой части концерта. Напряженное вслушивание, динамический размах, стремительные пассажи, без оглядки на оркестр. Тем не менее общее впечатление от исполнение концерта – довольно сосредоточенное звучание, выдрессированная фразировка, идеальная конкурсная правильность, ювелирная выверенность без личного осмысления моцартовского полотна. Все эти недостатки в силу юного возраста сглаживала харизма Реми, очаровательная непосредственность и некоторая схожесть с юным Евгением Кисиным.

Матеуш Боровяк уже маститый пианист, известный участник конкурсных баталий, обладатель многочисленных наград на престижных конкурсах мира.

Поляк, играющий Фредерика Шопена в России, казалось бы, что может быть интереснее? Но, увы. Много красоты и мало содержания. Вместо интерпретации – воспроизведение. Выступая на фестивале «Площадь искусств», в рамках которого публика могла лицезреть действительно уникальный звездный состав исполнителей, среди которых: Вирсаладзе, Репин, Ястребова, Янсонс, Гергиев и сам маэстро Юрий Темирканов, молодой музыкант просто обязан чувствовать особую привилегию, ощущать причастность к великому, использовать шанс, который достается не многим.

Матеуш избрал достаточно вальяжную манеру исполнения, не без пафосности и излишней внешней манерности с темпераментными вскидываниями рук. Все выше перечисленное могло нивелироваться, будь исполнение концерта довольно эмоциональное, предельно чувственно, откровенное (на ум опять таки приходит выдающаяся игра Кисина), но нет. Единственное, что могло отвлечь от однообразного Maestoso – гусарские, залихватские подпрыгивания в пунктирах побочной партии первой части. Будто без мазурки поляк – не поляк.

Ровная звуковая гладь перетекала спокойно, логично, правильно, технически совершенно, не без красот в теме второй части, на протяжении всего концерта. Но ведь фестиваль – это не то место, где нужно отбывать номер.

После столь утомительного первого отделения, антракт добавил сил и надежды на то, что вечер может продолжится в ином ключе. Несомненно, третий концерт Рахманинова особенно любим русской публикой и является неотъемлемой частью любого финала большого конкурса. Так сказать топ-концерт с претензией на победу.

Автор программки подчеркнул, что победитель конкурса королевы Елизаветы, Борис Гильтбург, родился в Москве, остальная часть биографии ничем более не подтверждала связь пианиста с Россией. Тем интереснее было услышать победителя, которых не принято судить.

Ожидание первых звуков вступления протекало в полнейшей тишине переполненного зала. Ре минорный волнующий трепет скрипок и бесконечно широкая мелодия главной темы концерта сразу задела за живое своей проникновенностью, простотой и размахом фразы. Темп вступления оказался стремительнее темпа темы, тем самым солист подчеркнул рахманиновское ma non tanto.

Проходили минуты, а музыка все сильнее увлекала, каждая нота отзывалась в самом сердце, интерес к исполнению увеличивался в геометрической прогрессии. Порой я ловил себя на мысли, что этого пианиста хочется слушать, не отвлекаясь, всем существом впитывая звуки, эмоции, движения, состояния, образы…

Игра Бориса Гильтбурга – это сплав благородного металла и душевной русской лирики. Богатое музыкальное мышление, титаническая сила воли, бескорыстная любовь к музыке пианиста рождали полотно концерта здесь и сейчас. И все мы были свидетелями настоящего, истинного искусства. Борис глубоко осмыслил драматургию произведения, говоря на языке звуков, как на родном, пересказывая огромный роман, передавая слушателям то, что не требует перевода.

Каденция в первой части особенно впечатлила. Медленные раскаты приближающейся грозы, усиливающийся ветер, рокот волн и отвесный утес. Картина почти явью стоит перед глазами. Постепенно просыпающаяся мощь звучания, без истеричного галопа к царственным аккордам кульминации. Борис Гильтбург погружает руки в инструмент, словно проникая в самое сердце, будто из густой лавы извергающего вулкана он ваяет монумент великому искусству. Слушая игру такого пианиста, появляется надежда на то, что закат фортепианного искусства еще за горами.

Стоит отметить Заслуженный коллектив Санкт-Петербургской филармонии под руководством талантливого дирижера Алана Буриева. Оркестр сиял на протяжении всего концерта, как новенький Rolls Royce на солнце, в тишине завороженной публики. Именно в концерте Рахманинова эта мощная машина показала всю свою энергию и силу. Звук – бархатной воздушной подушкой заполнил все пространство. Впервые за вечер рояль и оркестр стали одним целым, разговаривая на одном языке. Тем не менее в третьей части, духовые не успевали за мыслью пианиста. Безупречно сыгранный финал показал, что Гильдбург пошел дальше, преодолев силу притяжения оркестра, выйдя в космос чистого творчества.

До сих пор оставаясь под впечатлением от концерта Рахманинова, я ощущаю образы, переживаю эмоции вновь и вновь. И мелочен тот, кто слышал пассажи, отдельные темы, пару смазанных нот в переходе к третьей части, ибо перед нами был не просто пианист, а артист с аристократическим лоском, человек мыслящий и не жалеющей себя настоящего, открываясь, чтобы подарить слушателям самое сокровенное, что в нем есть.

Безусловно перед нами выступали замечательные пианисты, которые заслужили свое место на музыкальном Олимпе своим трудом, усердием и многочисленными концертами. Все они разные, носители различных культур и фортепианных школ, но если бы это был финал, то я бы оставил все на своих местах.

В век гегемонии материального, когда все покупается и продается, когда хорошее может стать плохим и наоборот, можно подделать все, даже любовь, но не вдохновение.

1